– Так поступай! Тебе-то самое время. Тебе сколько? Пятнадцать?
– Семнадцать.
– Семнадцать! Так самое время. Поступай!
– Да, я хочу. Хотела… В университет. Только мне нельзя.
– Нельзя? Это почему же ещё нельзя?
– Ну, потому что, я такая…
– Вова! Вова, где ты? Володя? – молодой женский голос по коридору. И Тонин потом:
– Владимир Петрович!.. Он на кухне был.
– Здесь! Иду!
Печатает подковы сапог.
– Поступать. Всё равно надо поступать, – бормочет задумчиво Зоя. – Ну и что, что не возьмут в университет. Ну и что, что таких не берут … из таких… Всё равно.
Она уходит в комнату – и повисает тишина. Долгая, тягучая. Напряжённая. Ему кажется, что остановилось время. Здесь, там. Везде. Ему кажется, что он сам не живёт больше и не дышит. Он слушает. Растворяется в тишине.
И когда вдруг ухнули из неё радио позывные, вздрогнул всем телом.
– Говорит Москва, – голосом Левитана. Трагическим и холодным. Как будто оцепеневшим голосом говорит Москва. – От центрального комитета коммунистической партии Советского Союза. Ко всем членам партии, ко всем трудящимся Советского Союза. Дорогие товарищи и друзья! Центральный комитет коммунистической партии Советского Союза, совет министров СССР и президиум верховного совета СССР с чувством великой скорби извещает партию и всех трудящихся Советского Союза, что 5 марта в 9 часов 50 минут вечера после тяжёлой болезни скончался председатель совета министров союза СССР и секретарь центрального комитета коммунистической партии Советского Союза Иосиф Виссарионович Сталин.
И снова тишина ухнула в уши, а потом где-то завыла Удальцова:
– Ааа! Что же это делается-а-а! Как же мы теперь жить-то бу-у-де-ем!
– Дура! По шее получишь! – кричит на неё Удальцов и стучит о стену костылём.
– Дальше-то что, дальше?! Как же мы те-пе-е-е-ерь!..
А в остальном – тихо по квартире. Как будто бы затаились. Артём идёт по коридору, слушает двери. Двери молчат. Ждут. Смотрят на него пустыми гладкими лицами. Непроницаемые лицами.
Вдруг что-то ухнуло и разбилось.
– Олег! Вот что за ребёнок такой, а! Вот я тебя! Отец придёт, увидит, выпорет, как сидорову козу!
Он верещит с ужасом и восторгом. Выскакивает в коридор, шоркает ножками, будто прячется за кого-то, кто стоит здесь – но Артём их не видит.
– Вот я тебя. А ну, иди сюда. Нечего прятаться за тётей! Зоя, не прикрывай его!
Ребёнок смеётся.
– Зоя! – Тоня высовывается за дверь тоже. – Зоя, ты пошла? Ты туда? Я с тобой!
Голос взволнованный, но решительный.
– Мы с подругой идём.
– Я с тобой, я сейчас. Подожди меня!
Скрывается в комнате, а там голос матери – шипит сквозь сжатые зубы: