Узман запнулся.
– Да простит меня мой Повелитель! – он склонил голову.
Фатих не произнес ни слова. Он слушал, стиснув зубы и прикрыв глаза, на его скулах играли желваки.
Ободренный вином и его молчанием, лекарь вздохнул и продолжил:
– Арзу запуталась, мой Господин. Запуталась и растеряна. Она силится понять вас, но не может. Арзу здоровая и крепкая девушка, но долго она не выдержит. Она находится на грани. Увиденное сегодня лежит за пределами ее понимания. Сбившиеся регулы – физическая реакция тела на происходящее. Но есть еще душа… Ее душа замерзла. И если тело у меня пока получается лечить, то исцелить душу я не в силах. И если она хотя бы чуть-чуть… дорога вам, мой Повелитель, прошу вас, умоляю! Сжальтесь над бедной девочкой! Или, если такое возможно, поменяйте лекаря. Я готов служить вам верой и правдой сутками, готов лечить всех кухарок и конюхов, но не могу больше смотреть на ее страдания! Честно сказать, я тоже не понимаю вас, мой Господин! Такая необычная, тонко чувствующая девушка достойна того, чтобы ее носили на руках, осыпали подарками и одаривали ласками, чтобы добиться ответной любви. Но…
Узман говорил все тише и к концу речи, взволновавшись до невозможности, перешел на шепот. Он старательно разглядывал красивый узор ручной работы на ковре под ногами и не мог заставить себя взглянуть на Повелителя.
– Ты тоже влюбился в нее, правда, Узман?
Лекарь вздрогнул, как от удара плетью, втягивая голову в плечи. Спокойное «тоже» султана резануло слух и медленно достигло сознания. «Ты любишь ее?! Тогда какого дьявола?! – опять подумал врачеватель, – Какого же дьявола ты издеваешься над ней?! Я не понимаю!»
– Я понимаю тебя. В нее невозможно не влюбиться. Ты прав. Она особенная.
«Но что ты можешь знать о любви? Она сложнее, гораздо сложнее, чем ты, евнух почти с рождения, можешь себе представить! Что известно тебе о настоящей животной, плотской страсти? Такой страсти, которая превращает разум в пепел и выворачивает наизнанку внутренности? О, как бы удивился ты, если бы услышал стоны вожделения из уст этой особенной девочки, скованной цепями, выпрашивающей оргазм у своего Повелителя. Если бы увидел, как она взлетает к небесам от одного удара плеткой. Смог бы ты, евнух, удержаться от искушения?!»
Оба молчали, каждый думая о своем.
– Благодарю тебя, Узман, – наконец произнес султан, и лекарь осмелился взглянуть на него, – но вынужден отказать в просьбе. Я не смогу доверить Арзу никому другому, тем более сейчас. Это, я думаю, ты понимаешь? Так что придется потерпеть.
Фатих усмехнулся.