Но Марлен теперь мог доказать, что мастер Гелван, верный союзник короля, все еще поклонялся Безымянному богу галицийцев, а за такое карали смертью. Его беспечный обход кабинета мужчины раскрыл бронзовый маленький храм за гобеленом, а еще стопку книг на галицийском языке, который в Эйваре был запрещен веками. Галицийская религия не принимала существование других богов, был лишь один, по их словам. Что означало, что они не верят в Трех, хоть их имена благословенны.
За прошлые тысячу лет многие галицийцы попытались взять в руки меч, что означало, что многие были мертвы. Мастер Гелван был примером, как мужчина может отказаться от ненужного наследия и стать великим в глазах короля и двора.
И теперь, как оказалось, он был еретиком. А Марлен этой ночью будет пить его вино и улыбаться, петь в присутствии этого человека.
Марлен не мог перестать думать об этом, прокручивать это в голове, потому что он был сыном своего отца.
«Ты всегда будешь в тени?» — почти слышал Марлен его вопрос.
Он открыл дверь гостиницы, где остановились они с Дариеном, прошел к свету и теплу, где не было ни знака того, что его жизнь вот-вот изменится.
ГЛАВА 3
Свет набросился на нее в просторном зале, он исходил от ламп, висящих наверх на тонких ветвях, от факелов на стенах в декоративных кольцах из меди, от бокалов с вином, отражающих свет тысячами вспышек оскаленных зубов. Дом мастера Гелвана можно было по праву назвать дворцом, паркет был украшен кахишанскими коврами, на стенах висели картины, и Лин знала, что все они по-своему особенные. Музыканты играли бодрые мелодии, под которые некоторые уже танцевали.
Леандр поправил плащ, тревожно озираясь, а Лин делала свои подсчеты. В комнатах были лучшие люди города. А еще иностранные лорды и торговцы, которые прибыли в Тамриллин на неделю Ярмарки Середины лета. Лин нельзя было расслабляться. Она сомневалась, что Райен примет приглашение галициаца, хоть и такого влиятельного, как мастер Гелван, но уверена не была. У нее было преимущество: волосы были обрезаны, тело истончилось, и он вряд ли узнал бы ее сразу. И все же ночь была опасной.
Вспышка в сознании, и она оказалась в другом зале, похожем на пещеру, со шторами из лучшего бархата и гобеленами вековой давности. Она думала о лицах, смотревших с них. И Лина была посреди водоворота гостей, которые смотрели и шептались, точно обсуждали ее незамужнее состояние. Кружась в тенях с шипящим шепотом, гости напоминали ей духов. Она подняла бокал вина к глазам, чтобы оценить его цвет, букет, но ей просто нужно было на что-то смотреть… не на эти оценивающие глаза.