Торговец слушал без эмоций. Только когда Марлен закончил, мастер Гелван сказал:
— Вам повезло, что вера Галиции запрещает убийство. Вам бы не мешало это перенять.
Марлен мог рассказать ему, что торговец средних лет, убивающий мечника рода Хамбрелэй, звучит как шутка, еще и плохая. Но мужчина произносил угрозу так спокойно, и он промолчал. Он встал и оскалил зубы в улыбке.
— Наоборот, торговец, — сказал Марлен. — Убийства редки, но в этом наслаждение.
* * *
Он вышел из дома торговца через пару минут и знал, что не вернется пока в таверну. Шаги унесли его прочь от широких улиц центра, от роз, жасмина и жимолости, которые раскинулись над белым гладким камнем.
Он пошел к темным улицам, где перекошенные строения закрывали солнце. Почти все были из дерева, опасность, если город загорится, как было сто лет назад. Это было на таких улицах, тут нашли трупы без крови. Он пришел к дому без двери, где мог легко войти и подняться по две скрипящие ступеньки за раз.
Она тут же открыла ему дверь. Ее полные губы изогнулись в довольной улыбке — или торжествующей, и эта мысль его разозлила. Локоны темных волос обрамляли ее широкие скулы, падали на ее наполовину открытую грудь.
— Я знала, ты вернешься, — сказала она.
Он ударил ее по лицу.
Она отшатнулась, смеясь. Марилла втянула Марлена в комнату, захлопнув дверь ногой. Ее поцелуй был теплым, спешным и острым от ее зубов. Она отодвинулась, и он увидел красный след своей руки на ее коже. Она была белой, как демонесса, и он не впервые так подумал.
Ногти Мариллы впились в его шею.
— Покажу, что в тебе еще есть, — прошептала она.
И он поддался.
* * *
Марлен пропадал на день или несколько дней, но пропажа перед состязанием раздражала Дариена. Им нравилось делать вид, что они не репетируют, но они играли почти все ночи, приехав в Тамриллин. Чтобы играть идеально. Но это не было важно.
Он сидел в «Кольце и Бутыли», не слушая взволнованных поэтов вокруг.
Марлен, наверное, топил печали в Марилле. Другой вопрос, откуда эти печали. С бала беспечность Марлена стала напряженной, он мог вот-вот лопнуть, как натянутая нить. Дариен не мог винить Хассена Стира и других за то, что он им надоел. Даже в лучшие времена Марлен скорее пугал, чем был популярным.
И тут он заметил новенькую. Он помахал.
— Лин! — позвал он. — Так тебя зовут, да?
В комнате на миг стало тихо, разговоры остановились, и люди оглянулись, чтобы понять, кто привлек внимание Дариена Элдемура. Когда они увидели потрепанного мальчика, то решили, что это шутка, и отвернулись, словно не давая Дариену обрадоваться, что он отвлек их.