Он пошел по скрипучей лестнице на крыши, этот короткий путь они с другом использовали часто. Отсюда — где дымоходы поднимались неровным строем — город Тамриллин покрывал горизонт, белые башни среди тумана тянулись к звездам. Пронзали небо. Стены дворца сочетались с изгибами холмов. А потом — море.
Яркая линия присоединилась к морю и небу: первый признак рассвета. Дариену свет часто казался музыкой. В конце долгих ночей в Башне ветров, когда он часами боролся с ручкой и пергаментом при свечах, Дариен часто уходил к утесам острова Академии с видом на море на востоке. Рассвет был для него связан с законченной песней, с новой нитью в гобелене его жизни.
Но теперь Дариену не хотелось смотреть на рассвет.
По лестнице вниз, и он вернулся на улицы. Но в этот раз он не знал, где был. Серый рассвет и убивающая усталость запутали его, хотя он понимал, что недалеко от места, где начал. Он был все еще в старом районе, где мрамор украшал каждый склон, каждый поворот и арку. Но детали были в тени в этом мгновении между ночью и утром, серое сливалось.
Дариен решил, что потерялся, и свет попал в поле зрения, размытый, словно сквозь туман. И этот свет был золотым, на грани с красным.
Вскоре Дариен увидел другу чистого света, приближаясь, и она стала зданием впереди. Ближе стало видно и другие детали: арку двери, наполовину скрытую красной шторой над порогом. За ней Дариен увидел изгиб низкого круглого стола, где дрожало пламя свечи в алом стекле, бросая свет на поверхность отполированного дерева. Насыщенный сладкий аромат попал в ноздри Дариена, он подходил все ближе. Он увидел буквы на камне над аркой, но их сложные формы не были похожи на языки, что он знал.
Штора была из хорошего хлопка, легкого, когда Дариен отдернул ее. Дым перьями встретил его глаза и нос, и запах был резким, хоть и сладким.
В комнате не было окон, но были красные с золотым шторы. Столики у земли терялись в тени комнаты, обрамленные подушками разных красок. Низко висящие медные лампы наполняли комнату трепещущим сиянием.
Дариен тут же увидел мужчину, одиноко сидящего за одном из столиков, он один был в комнате. Смуглость выдавала в нем жителя Кахиши, как и свободное яркое одеяние. Его голова была в тюрбане, короткая бородка подчеркивала выпирающие скулы. У локтя стояла горячая чашка.
— Салем, — сказал мужчина и улыбнулся от смятения Дариена. — Добро пожаловать, — сказал он. — Я не ждал гостей почти на рассвете.
— Я не знаю, что тут делаю, — сказал Дариен.
— Ты шел на свет, полагаю, — ответил мужчина низким, как тени, голосом, что окутал их обоих. — У тебя вид человека, бродившего долгое время.