Кони шли размашистой рысью.
— Не помню, чтобы Вивера когда промахнулся.
— И я не помню, — подтвердил Святослав. — Надень ему кольцо.
Свенельд подъехал к Владимиру и надел на палец кольцо. Владимир вопрошающе смотрел на отца.
— Приказал я выковать железное кольцо из того крюка, на котором немой повесился… Оно тебя от всех бед оградит. Не снимай его никогда. А теперь решай.
— Отец, я хочу поговорить со Свенельдом.
— Говори. — Князь хлестнул коня и ускакал вперед.
— Свенельд, как проехать к этому броду… — мальчик запнулся, — ну, где ждет Вивера?
Свенельд рукой указал направление.
— Свенельд, дай мне своего коня.
— Зачем?
— Я пойду к Вивере один. Не говори отцу…
— А зачем тебе мой конь?
— Я боюсь за Облака.
Они спешились и поменялись лошадьми. Владимир снял с себя лук, колчан, протянул Свенельду нож. Тот не торопился брать, угрюмо молчал, что-то обдумывая. Потом согласился, взял у Владимира оружие, так и не пророй ни ни слова.
Юный князь направился в сторону брода, исчез в зарослях молодого ельника. Свенельд внимательно смотрел ему вслед.
Владимир выехал на поляну. Навстречу ему шел старик — оборванный, всклокоченный, босой в простоволосый. Заметив Владимира, он напряженно замер. Владимир подъехал к нему.
— Старик, ты из этих мест? Как проехать к броду?
— Нет! Нет! — испуганно забормотал тот. — Я не из этого леса… Я дерево, но я не из этого леса…
Дрожь пробежала по спине мальчишки — старик был безумен, и молодой князь с трудом различал слова в торопливом невнятном бормотании:
— Меня хотели срубить… пришли с топорами… Я убежал из родного леса, вырвал себя из земли и убежал… Стал деревом-тучей. Куда ветер дует — туда и несет меня… Я дерево-туча…
У Владимира перехватило дыхание от страха — старик приближался к нему и говорил, говорил:
— Слушай: когда молния ударяет в человека, он умирает, не услышав грома. Так умирают и кони. В меня молния била три раза. Я живу… живу… Ведь я дерево…
Тихий зловещий смех за спиной вырвал Владимира из оцепенения. Он обернулся — за его спиной, на опушке, стоял Вивера и с ним еще шестеро верховых.
— Я еще и не такие штуки знаю, похлеще дерева-тучи… Это Козья Нога — мой человек.
Владимир обернулся к старику. Тот, нагло ухмыляясь, отходил в сторону.
— Не торопись стрелять, Вивера, — проговорил Владимир.
— Ты что-то хочешь сказать перед смертью, сын ключницы? Ха! Ты, я вижу, без оружия. И один…
— Иди ко мне служить, Вивера, я дарую тебе жизнь. Будешь при мне гонцом, как прежде, при Олеге.
— Надо бы знать, — презрительно скривился Вивера, — чем я должен заплатить за такую княжью ласку.