— А разве не так? — Можеро наполнил бокал, приподнял его чуть дрожащей рукой и выпил до конца. — Ну а что стоят их знаменитые гусары? Они хуже казаков! Пьют водку и пляшут! — Повертел ладонями, как бы показывая пляску. — У них исчезло вся кое понятие чести!
Денис вскочил. Этого стерпеть уже не было сил, и все его тонкие уловки полетели к черту.
— Лжете! Я — русский офицер, и честь моей армии — моя честь! Я требую, чтобы вы отказались от своих слов! Дуэль! Иначе вы трус!!
— Я? Трус? Стреляться!
— Отлично! — подхватил его возглас Денис. — Пистолеты!
Можеро смотрел на него дико и, словно бы сразу трезвея, тер виски и озирался вокруг.
— Что происходит? — говорил он. — Мы в сумасшедшем доме! Мы оба рехнулись!..
— Стреляться! Трус!
В дверях уже стоял Тардье.
— Арестовать его, — обессиленно произнес Можеро.
В этот момент Денис увидел в окне, как по улице вели Попова — в оборванной рубашке, без шапки, с руками, скрученными назад. Его подгоняли два солдата с ружьями наизготове, а сзади плелся маленький барабанщик, волоча свой большой мушкет.
Денис метнулся к Можеро (нельзя было терять ни секунды) и с размаху ударил его по щеке. Можеро отлетел в угол.
— Стреляйте в меня! — в ярости кричал Денис. — Выстрел! Мне нужен выстрел!
Вбежали два здоровенных молодца из охраны коменданта и навалились на него.
— Осторожнее, осторожнее, — говорил Тардье. — Пять тысяч франков за эту голову!
Попова вели по улице к реке, за ним и его конвоирами неотступно следовал маленький барабанщик. Они проходили мимо солдат, столпившихся вокруг котлов, из которых валил пар, и Попов, кривя носом, втягивал в себя запах варившегося мяса.
— Капрал, отдайте мне его, — клянчил барабанщик. — Это мой личный враг!
— Отвяжись, щенок.
Конвойный оттолкнул его, он едва удержался на ногах и теперь, стоя в раскорячку, стал целиться в Попова.
Тяжелый мушкет покачивался в руках маленького барабанщика. Он прижал его крепче, откинулся назад и, наконец, выстрелил.
На миг открылось перед ним доброе, улыбающееся ему лицо Попова. Показалось, что он улыбнулся ему, а затем запрокинулся, и Попов упал, распростерши руки.
Ужас исказил лицо маленького барабанщика, он закрылся руками и в ту же секунду бросился к Попову с каким-то отчаянным воплем.
— Ублюдок, ты мог попасть в меня! — кричал капрал.
Но в этот момент Попов вдруг вскочил, разогнувшись, как гигантская пружина, и, сбив руками капрала и другого конвойного, прыгнул на телегу, плечом сбросил стоявшего там солдата и в ту же секунду очутился верхом на коне. Он сидел спиной к его морде, вонзил в его бок каблуки, и конь рванул так, что чуть не скинул седока.