— Что я делаю, боже… — сказала она и протянула ему листок. — Мне необходимо… нужно… нужно… чтобы вы передали это… ему… Понимаете? — Она головой показала на дверь в гостиную.
Денис увидел Болховского, который стоял спиной к ним и о чем-то озабоченно разговаривал с бароном Эйхеном и ротмистром К.
— Хорошо, — сказал Денис.
Она отвернулась.
А он прошел, огибая стоявших гостей, словно медлил; и появился наконец перед офицерами. Барон Эйхен, ротмистр К. и толстенький поручик попытались загородить от него Болховского, дабы избежать возможности неприличного скандала. Но Денис вплотную Приблизился к Болховскому, и тот невольно отступил на шаг.
— Не беспокойтесь, князь, — сказал Денис, стараясь говорить шутливо. — У меня к вам небольшое поручение, только и всего. Прошу! — И подал ему записку Катрин. — А заодно примите мои извинения, коли был я резок.
Болховской зажал записку в кулак и посмотрел на Дениса, ожидая дальнейших объяснений, но тот безмятежно-светски поклонился, быть может, даже улыбнулся уголками губ и отошел.
— Я так и знал, что он струсит! — воскликнул Болховской, победоносно глянув на приятелей.
Денис прижмурился, стиснул зубы и поспешил скорее уйти, чтобы не ответить на оскорбление.
Барабаны начали веселую дробь, а флейты подхватили игривую «а ля полька», и все в гостиной запрыгали. Болховской, разжав ладонь, взглянул на записку. Там было написано: «Я ненавижу, ненавижу вас. Катрин». Он поднял голову и на секунду встретился глазами с Катрин. Она мгновенно отвернулась, устремившись к Денису, и они вместе со всеми запрыгали. Болховской сунул записку в карман. Он вдруг стал весел, а прямо над ним весело бухали барабаны, отбивая такт…
И вдруг оркестр смолк. Танец оборвался. Шум, смех, возгласы смолкли.
В дверях стоял дежурный флигель-адъютант. Сквозняк растворил окна, ветром гасило свечи, ветер вздувал занавеси… И на всю гостиную прозвучал голос флигель-адъютанта:
— Господам офицерам приказано немедленно явиться в распоряжение своих командиров!
В гостиной тотчас произошло общее бестолковое движение. Офицеры, прощаясь, торопливо пристегивали сабли, шли к выходу. В этой толкучке Дениса неожиданно придержал Болховской.
— Милостивый государь, ежели вы не считаете себя оскорбленным, то оскорбленным почитаю себя я!
— Отлично! — вспыхнул Денис.
Еще чуть брезжил рассвет, но дуэлянты уже заняли боевые позиции. Оба они сверкали золотом — кавалергард Болховской и гусар Денис Давыдов.
Денис, скрестив руки, встал боком к противнику. Болховскому принадлежал первый выстрел, и он не спеша стал приподнимать пистолет. Он целился тщательно, а Денис, словно корректируя его, иронически цедил: