– Ладно-ладно! – одними глазами улыбнулся в ответ Будищев.
– Стешенька, возьми конфетку, она сладкая, – протянул лакомство девушке Семка.
Но та лишь сильнее сжала руки на коленях, так что побелели пальцы, и не тронулась с места. Парень, сгорая от жалости, попытался вложить ей сладость в руку, но неожиданно вскрикнул и отшатнулся.
– Ой! Что это?
Дмитрий удивленно посмотрел туда, куда показывал Семен, и едва не выругался. На теле девушки сквозь ворот на грубой рубашке был отчетливо виден синяк.
– А вот и чай поспел, – прогудел вернувшийся в палату санитар, устанавливая на стол чайник и пару чашек. – Извольте, господа…
– Послушай, человече, – почти ласково спросил его Будищев, – а что это за отметина у вашей пациентки?
– Дык, всяко бывает, – развел тот руками, но затем, очевидно, что-то поняв по взгляду бывшего унтера, сразу стал серьезным. – Вот что я скажу вам, господин хороший. Уж коли вы за девицу эту печетесь, так и заберите отсюдова от греха!
– От какого греха?
– От того самого, покуда ничего еще не приключилось!
– Ты что хочешь этим сказать?
– Ничего я говорить не хочу, и так уже много языком натрепал, а мне тут еще служить!
– Заберите меня, – так же тихо прошептала девушка и зарылась лицом в колени.
– Твою дивизию, – сокрушенно покачал головой Будищев. – Хотелось как лучше, а получилось как всегда!
– Что делать-то будем? – тихо спросил Семка.
– Чай пока пейте, – отозвался наставник. – А меня пока этот добрый человек к главврачу проводит.
– Нету их сегодни.
– А тот хмырь, что разрешил нам посещение?
– Так то дежурный сегодняшний, их благородие Вернер Петр Карлович.
– Ну что ты будешь делать, куда ни плюнь, то благородие, то превосходительство. Некого и на хрен послать!
– Это верно, – ухмыльнулся санитар. – Чего же не проводить, провожу. Только вы не очень-то шумите с ним, а то враз в соседней палате окажетесь. Тут всяких видали.
– Не знаю, про что ты говоришь, милейший, а я человек тихий и богобоязненный, – ответил ему Будищев и ловким движением достал из кармана рублевую ассигнацию. – Только найди себе дело где-нибудь в дальнем конце вашего богоугодного заведения, пока я толковать с этим самым благородием буду.
– Это можно, – усмехнулся в бороду медработник.
Дверь в ординаторскую, или как там называлось это помещение, отворилась с противным скрипом, и Дмитрий снова оказался перед Вернером. В первый раз он не стал его рассматривать, будучи занят своими мыслями, но теперь в глаза ему сразу бросились расширенные зрачки, вялые движения и не слишком чистый крахмальный воротничок дежурного эскулапа.