– Но я могу выписать чек.
– Боюсь, что этот вариант меня не устроит. Согласитесь, что, приехав в Америку, было бы крайне неприятно узнать, что вы его аннулировали.
– Да за кого вы меня принимаете? – возмутился граф.
– А вы меня? – улыбнулся в ответ Будищев.
– Хорошо, вы получите наличными. Но мне нужны гарантии.
– Хотите – икону поцелую?
– Подите прочь! Когда все будет готово, вас известят.
– Вот это деловой разговор.
Как и следовало ожидать, записка графини Блудовой оказала на больничное начальство самое благоприятное действие. Во всяком случае, тяжелая, окованная железом калитка отворилась, и Дмитрия с Семкой пустили внутрь лечебницы. Против ожидания, там оказалось далеко не так мрачно, как можно было подумать, но забранные решетками окна, неистребимый запах карболки и хмурые физиономии санитаров четко намекали, что здесь далеко не санаторий.
Когда они зашли в палату, Степанида Филиппова с безучастным видом сидела на кровати, обхватив ноги руками, и от всей этой позы чувствовалась такая безысходность, что даже Будищеву, ко всему привычному, стало не по себе. А Семен – тот просто кинулся к девушке и, едва не плача, спросил:
– Стеша, ты меня узнаешь?
– Сема, – еле слышно прошептала она в ответ.
– Дмитрий Николаевич, она меня узнала! – радостно закричал в ответ парень, обернувшись к своему наставнику.
– Уже хорошо, – буркнул тот, внимательно разглядывая обстановку.
– Стешенька, родная, как хорошо, что тебе лучше, – радостно продолжал мальчишка.
– Не шуми, малец, – одернул его сопровождавший их санитар. – Не положено тут кричать. Больные – они от крика могут и испугаться, или еще чего.
– Что, бывали случаи?
– Так ить сумасшедшие, – пожал плечами медработник.
– Чего-то она совсем осунулась, – обеспокоенно заметил Будищев.
– Известное дело, харч не как у родной маменьки, – не стал спорить санитар.
– Как она себя ведет?
– Это вы господина доктора спросите.
– А я у тебя спрашиваю!
– Да все больше тихо.
– А что, есть и буйные?
– Есть, как не быть. Давеча соседку ее в смирительную рубаху запеленали да водой отливали холодной. Для того, значит, чтобы в чувство привесть.
– Охренеть!
– А куды деваться? Ладно, вы если желаете, побудьте тута, а у меня дел по горло.
– Подожди, любезный, а нельзя ли чаю горячего организовать?
– Отчего же нельзя, пожалуйте пятачок, так я мигом! Вы не подумайте чего, это не мне одному.
– Держи.
– Сей секунд!
– Ну что, Сема, – вздохнул Дмитрий. – Доставай гостинцы. Надеюсь, не все слопал, пока меня ждал?
– Грех вам такое говорить! – даже обиделся мальчишка. – Нешто я совсем без понятия?