– Кабы барышни – другое дело, а так что же, – с легким смешком отозвался Будищев.
– Дак попросил бы хоть на штоф полугара, нешто отказали бы?
– Нельзя!
– Чего это – нельзя?
– Знаешь, – задумчиво сказал парень, – я в одной книжке когда-то прочитал, что нельзя ничего просить у тех, кто сильнее. Нужно будет – сами предложат.
– Ты, господин унтер, еще и книжки читал?
– Было дело. Маловато, правда, и все больше детективы всякие, но кто знал, что жизнь так обернется!
– Про что хоть книжка?
– Про Иисуса из Назарета.
– Акафист[21], что ли?
– Типа того. «Мастер и Маргарита» назывался.
– Ишь ты!
– Ладно, мужики, бывайте. Не поминайте лихом, если что.
У госпитального крыльца его уже ждала пролетка, в которой сидел донельзя довольный Барановский. Увидев выходящего Будищева, он не погнушался выйти ему навстречу и, крепко пожав руку, помог сесть в экипаж.
– Рад вас видеть, Дмитрий.
– Взаимно, Владимир Степанович.
– Ну и как вы себя ощущаете демобилизованным?
– А вы откуда знаете?
– Как вы мне тогда сказали? – засмеялся инженер. – Не задавайте неудобных вопросов, не получите уклончивых ответов!
– Подмазали эскулапов?
– И не только их.
– Н-да, мне теперь с вами до гроба не расплатиться!
– Прекратите, Дмитрий. Я вам жизнью обязан. К тому же вы, похоже, поделились своей удачей со мной.
– В смысле?
– Вы не поверите, но все мои недоразумения с казной каким-то невероятным образом разрешились. Начет снят, протоколы испытаний подписаны… я просто не знаю, что и сказать!
– Скажите: «Хрен с ним!»
– Как?
– Очень просто. Поднимите руку, потом резко опустите и…
– Боже правый, вы невероятны! – чуть не выпал от смеха из коляски Барановский.
– Кстати, куда мы едем?
– Ко мне домой. Паулина Антоновна ждет нас к обеду. Как хотите, но отказа я не приму.
– И в мыслях не было. Просто нельзя ли сначала домой? Хотя бы помыться и переодеться.
– А зачем? Вы прекрасно выглядите в своем мундире и с крестами.
– И с заплатками на шароварах!
Однако переполненный положительными эмоциями Барановский, и не подумав его слушать, потащил к себе. Квартиру инженер снимал в большом доходном доме в Сампсониевском проспекте[22]. Швейцар, грудь которого украшало несколько медалей, не без удивления посмотрел на прибывшего с барином унтера, однако скользнув взглядом по крестам, лишь высоко поднял брови. Поднявшись в парадное, они скоро оказались перед украшенной резьбой дверью, в которую хозяин решительно постучал.
– Надо бы звонок поставить, – как бы извиняясь, сказал он своему спутнику. – Но все как-то недосуг.
– Электрический?
– Господь с вами, откуда же взять этакую диковину!