– ААааахрр! – Хряк захлебнулся криком и тяжело, марая (УКРАШАЯ!) мою куртку кровью, сполз на землю. Тени были уже близко, а из хлипкой двери домишки на предыдущем перекрёстке, появилась человеческая фигура в плаще, сотканном из темноты. Она нетерпеливо, с претензией на элегантность, будто перетекая, двинулась в нашу сторону, и факелы гасли там, где она проходила. По лицу существа плавали рваные фрагменты фарфоровой маски.
– Ну, брат, – чтобы быть уверенным, я со всей силы пнул его по больной ноге, заставив исторгнуть очередной вопль боли. Тени будто ускорились, спеша на крик. – Как не грустно мне, радость моя, тебя покидать, но пора, пора… Долг тебе я отдал, но есть ещё.
– Кооооот… – фу, он ещё и обделался, – Бл*… Б*ЯЯЯ!
– Ну-ну, – я наклонился и легонько потрепал его по щеке, по которой текли слёзы и гной. – Поплачь, если хочешь. Лиса, если помнишь, тоже плакала.
Он разревелся, а кровь его впитывалась в трещины на мостовой. Ногу начало обхватывать проросшее из дороги шипастое щупальце. Тени и Расколотый были уже близко. И я побежал. Всё это время я слышал мерзкий, хрипящий плач, будто приложил ухо прямо к его гнилым зубам. Я так же ясно слышал, уже подбегая к оказавшемуся на месте убежищу, как плач перешёл в визг, сменившийся нечленораздельным бульканьем, длившимся очень, очень долго. И всё это время, занавешивая дверь сарая, наслаждаясь, смакуя симфонию его ужаса на языке, я был… Счастлив?
Спал я сегодня удивительно спокойно, даже кошмары не были так мучительны, как обычно. И скребущие по деревянным стенам ветхого сарайчика ногти, на нарушали моего умиротворения. Очнувшись, я не почувствовал ни голода, ни жажды. Хряк (ЗАСЛУЖИЛ! ДА! ДА!) заслужил свою судьбу. Я жалел только, что за учинённое насилие и боль Лисы, за своё унижение не могу бросить его в водоворот кошмара ещё раз (И ЕЩЁ!). Тихим, почти нежным звуком ксилофона пришёл утренний Звон и на секунду я пожалел, что всё кончилось. Потом пришло ощущение спавшей с плеч тяжести. Задышалось легче. Заставив себя съесть пару каменных сухарей и выпить воды, я отпер дверь и снова вышел в вечную городскую ночь. Сарай, где я спал, теперь стоял посреди небольшого озерца затхлой, тинистой воды. На всякий случай я несколько раз вспорол жидкость кулоном-артефактом и только после этого, перейдя превратившийся в огромную лужу пустырь и, протиснувшись между почти сомкнувшимися стенами окруживших его домов, вернулся на улицу. Нужно было идти дальше, но я не смог побороть искушение вернуться обратно и ещё раз взглянуть на место, где вчера (Я ПОЛУЧИЛ НАСЛАЖДЕНИЕ!) свершилась расплата. Перекрёсток был почти пуст, только возле треноги с потухшим факелом маячили над кучей тряпья несколько собак. Огромные, злобные твари – только такие и выживают на этих улицах, остальных быстро съедают – мясо в Городе огромная редкость. Чтобы не рисковать, я издали всадил в ближайшую лезвие и шайка поражённых проказой дворняг, злобно тявкая, откатилась дальше по улице.