– Тебе не стоит туда идти. – голос Бауты вернул мне ощущение реальности. – Это по сути – тюрьма. Для души, для мыслей. Хотя, – он пожал плечами, заставив плащ колыхнуться в тёплом воздухе. – они, хотя бы довольны. Ни боли, ни тревог.
– Но кто, – собственный голос показался мне чужим и мерзким. – Кто все эти люди?
– О, жертвы Города, как и мы с тобой когда-то. Те, кто не выдержали и предпочли – это. – Он обвёл рукой вокруг. У нас, скажем так, симбиоз. Они получили спокойствие, которого так жаждали, а я… Ну, скоро узнаешь.
– Кто ты? – ясность мысли возвращалась вместе с вопросами. – И почему сначала хотел меня убить? Я это почувствовал, когда ты вошёл в мой разум.
– Почувствовал мои намерения? Молодец. Ты сильнее, чем мне показалось. Прошёл через барьер, нарушил видение. У тебя определённо есть потенциал.
Я вздрогнул. То, что говорил Баута, неприятно напомнило мне Звонаря. Но мне всё ещё нужны были ответы.
– Ну так всё-таки?
– Видишь ли, Кот… О, не удивляйся, я же говорил, теперь я всё про тебя знаю. И только поэтому ты всё ещё жив и в относительно здравом уме. Так вот, поставь себя на моё место: ты явился в мой дом, убил человека, который привёл тебя сюда и выпил его, как старое вино. И ты весь, весь, насквозь, пропитан ЕГО тьмой!
– Его? Звонаря?
– Нет, моего усопшего дедушки! У тебя есть другие кандидатуры?
– Я этого не просил! – осколки темноты внутри снова стали сливаться в бурлящее озерцо (ГОРЯЧО!). – Он что-то сделал со мной! Я не хотел ЭТОГО!!!
– Успокойся. Не думаю, что ты не наслаждался смертями, которые приносил в последнее время. Но, изначально, ты и правда этого не хотел. – глухое ворчание хлестнуло отрезвляющей пощёчиной, заставив безумие снова затаиться внутри. – Как я и сказал – поэтому ты ещё жив. Возможно я помогу тебе, хотя ты уже почти изменился.
Что? – удивился он моему вопросительному взгляду. – Сам не видишь разве, не чувствуешь? Ты пьёшь чужую боль, гуляешь по чужим снам, сводишь с ума тех, с кем просто поговоришь. Или переспишь, да? Не боишься Звона, даже ждёшь его. А твоё лицо…
Он многозначительно замолчал, дав мне возможность поспешно ощупать кожу на лбу и щеках. Порез справа всё ещё кровоточил, но не это привлекло моё внимание и заставило вздрогнуть. Морщины, глубокие и грубые, как рубцы, прочертили уже не только лоб. Одна спускалась от переносицы до челюсти, пересекая левую щёку, ещё одна, от нижней губы, наискось делила подбородок. Кожа была какой-то помертвевшей, холодной и грубой.
– Что со мной? – удивительно, но страх так и не появился. Возможно я устал бояться. Или просто подсознательно ждал чего-то подобного и поэтому был готов. Но не по себе мне стало, это да.