– Кажется, Миико заболел, – сообщил я, не поворачивая головы.
– Мне похуй, что там тебе кажется. Не сваливай на меня все дела. Я не твоя гребаная служаночка.
Я мгновенно представил Отума в роли моей гребаной служаночки и поморщился.
– Будешь кривить рожу, я тебе ее кулаком подправлю.
– Если станет хуже, скажи мне, – попросил я Миико и уныло потащился к Отуму. Видимо, Отума кто-то укусил, причем в весьма болезненную часть тела, и он стал злющим, как все кшаанские боги вместе взятые. Над огнем в кастрюльке, установленной на нескольких округлых белых камнях (где это Отум их раздобыл?), грелась вода. Я молча взял нож и начал чистить картошку. Отум скрипнул зубами, и я подумал: «Пожалей зубы, Отум, а то через неделю тебе станет нечем перегрызать глотки».
– Я помогу? – виновато предложил Миико, приближаясь к нам.
Отум яростно вонзил нож в банку с мясными консервами.
– Да, очень поможешь, если будешь держаться не ближе трех метров от нас.
Миико понял, и слишком хорошо, поэтому побрел куда-то за деревья. Я окликнул его. Миико не отозвался, а Отум прошипел:
– Оставь его в покое.
И я произнес ровным голосом:
– Твои закидоны начинают меня заебывать.
Наши взгляды встретились. Не отводя глаз, не разжимая жестких губ, Отум поднял нож с частицами белого жира на лезвии и прижал острие к моему горлу.
– Закидоны… например, такие?
У меня жгло глаза, но я заставил себя не моргать.
– Именно.
Рука Отума дрогнула, и я осознал со всей уверенностью: прирезать меня он может. И временами хочет. Чудесное открытие, наполняет радостью все мое существо.
Отум убрал нож от моего кадыка и положил возле себя. Довольным после своего злобного выпада он не выглядел.
Я резал морковь на весу, кидая оранжевые кружочки в кастрюлю, и тоскливо ждал продолжения.
Миико все не возвращался, что начинало меня беспокоить. О том, что я буду делать, если Миико заболеет по-настоящему, я старался не думать. Ну я и кретин, даже не подумал прихватить с собой элементарный набор лекарств. Спрашивать у Отума, есть ли у него жаропонижающее и обезболивающее, так же бессмысленно, как просить сухой песок у реки.
Вода кипела, и ее бульканье хоть как-то разбавляло гробовую тишину, бившую мне по нервам. И нервам Отума тоже, как выяснилось, когда он не выдержал и сказал:
– Меня всегда удивляли такие недоноски, как ты.
– С чего бы? – с вялым интересом осведомился я, глядя в кастрюлю. Ну и жуткое же варево у нас получалось. Мы набросали туда чуть ли не все, что у нас было, за исключением печенья. Но пахло, вроде, неплохо. Я подумал и всыпал в кастрюлю щепотку перца.