– Да воображаете о себе много и верите в собственные бредни до тех пор, пока вас не запинают обратно в ту яму, из которой вы повылезли.
– Еще не факт, что запинают. То силы в ногах не хватает, то мозгов, чтобы понять, куда пинать.
Взгляд Отума метнулся к моему лицу; удивительно, как остро я ощущаю, когда Отум смотрит на меня.
– Ты вернешься в тот поганый городишко, где я тебя встретил, и станешь как все они там.
От этого дерьмового разговора у меня уже кулаки ныли. Есть что-то жалкое в двоих, относящихся друг к другу по-скотски, повторяющих наскучившие гадости и не способных заткнуться, потому что между ними влечение страшной силы.
– Все-то ты знаешь, Отум.
Отум усмехнулся с видом надменного судьи, упивающегося убежденностью в собственной правоте, и я сказал, внутренне леденея от гнева:
– Я не стану, как они, Отум.
– Станешь, – уверенно заявил Отум. – Будешь считать бутылки, сбиваясь после пятой, и спьяну потонешь в бочке для дождевой воды у себя в огороде лет эдак в двадцать семь, не врубаясь до последней секунды включительно, что с тобой происходит. Считаешь, ты так и останешься тихоней с графоманскими наклонностями, весь такой умный среди окружающих тебя никчемностей? Нет. Однажды ты сольешься с фоном. Пополнишь собой численность уродов в городе уродов.
Злость обрушилась на меня, как морской вал, и вокруг все потемнело.
– Нет, – сказал я.
– Ха. С чего такая уверенность?
– Потому что я НЕ такой, как они. И никогда не буду. Я вырвусь, я много делаю для этого, – я волновался, что выдавал мой голос, и в глазах Отума проявилась насмешка. – Я учусь… я не общаюсь с ними… я никогда даже не пробовал алкоголя!
Не понимаю, что так рассмешило Отума, но он заржал во всю глотку, мудила.
– Каким правильным может быть сын алкоголика. Некоторое время.
Я представил, как ударяю Отума по лицу. Потом еще раз и еще. Наверное, так мне и следовало поступить, уж точно не оправдываться, но я сказал:
– Мой отец не был алкоголиком. Он…
(молчи, незачем этим делиться)
– … он вообще не должен был оказаться в Рарехе.
– Да ну?
– Он приехал туда по работе.
– И остался, да?
– Он не смог выбраться… он упал, как… как в выгребную яму.
– Физически никто его не держал.
Отум не понимал. Я не мог объяснить ему, да и не хотел объяснять. Я собрал историю моего отца по крупицам, копаясь в собственной памяти и вымаливая подробности у матери. Рассказ о человеке, приехавшем в глухой городишко с женой и двумя маленькими детьми… «Только на два месяца».
И дни тянутся ужасно медленно, и он не знает, чем занять себя после работы, но ничего и не хочется, и каждую минуту его окружают серость и влажный холод. Даже когда он включает все лампы в комнате, ему слишком темно.