Он застревает в собственной апатии, забывает, как можно говорить с кем-то подолгу, открывая свои мысли. Он все еще любит своих жену, детей, но одновременно ему совсем нет до них дела. Он долго бродит один по унылым улицам, считает, сколько дней осталось до отъезда, и иногда на него накатывают волны удушья. Он не может сказать, что здесь так омерзительно, невыносимо, что раздирает его до костей. Так же необъяснимо противно, наверное, прикасаться к холодному мертвому телу сквозь тонкий слой полиэтилена.
Проходят два месяца, и он… остается. Внутри его тоже есть что-то омерзительное, чему он поставил знак «минус» и что держит в тайне, и оно соединяется с городом, словно маленький магнит с большим. Он не способен отменить эту тягу и медленно выгорает изнутри, пока весь не превращается в золу и уголь.
Сейчас, думая об этом, я понимал, что больше всего в этой жизни боялся повторить судьбу отца…
Я слышал, что самоубийство одного человека накрывает черной сеткой всю его семью. Дотягивается до его потомков, может даже до друзей и соседей. Люди почему-то начинают загонять себя в жизненные тупики, где им только и остается (по их убеждению), что броситься в черноту за дверью, распахнутую тем, первым.
(к чему эти мысли? в моей семье НЕТ самоубийц)
(но тогда почему я ощущаю холодный сквозняк, веющий из черного открытого проема?)
Пальцы Отума обхватили мои щеки. Ему было так приятно угадывать мой самый худший кошмар.
– Ты – никто, – произнес он почти ласково, с торжеством глядя мне прямо в глаза. – Я все сделаю для того, чтобы вернуть тебя в твою канаву и не выпустить, уяснил?
– Заткнись! – сказал я.
– Боишься? – рассмеялся Отум. – Я сильнее тебя в любом случае. Рано или поздно все будет так, как хочу я.
Я отпихнул его от себя и встал. Мою голову заполнял хаос. Под ноги попало что-то, и Отум прорычал: «Кофе!» (кофе из перевернутой банки посыпался на траву). В ту же секунду варево в кастрюле закипело и хлынуло через край. Отум импульсивно схватил кастрюльку голыми руками, обжегся и заплевался ругательствами. Но мои мстительные чувства такая мелочь, как пара пузырей на его пальцах, утолить не могла.
Миико до сих пор не объявился. Стоит пойти поискать его. К тому же это удобный повод убраться отсюда. Отум крикнул что-то мне в спину, но я даже не оглянулся. Довольно, хватит.
Когда я отошел достаточно далеко, чтобы, вздумай я оглянуться, не увидеть Отума среди деревьев, меня немного отпустило. Дерьмо, дерьмо. Пора бы разорвать эту красную нить, что протянулась между нами. Я сам не понимал, зачем слушаю Отума и зачем вообще стремлюсь с ним разговаривать.