(и еще больше за то, чтобы меня забрали отсюда)
Громадина склонился надо мной и замер, возвышаясь, как скала, покачиваясь в такт своему дыханию. Я расслышал, как он тихонько удовлетворенно посапывает, и на меня накатила пронесенная сквозь почти десять лет тоска.
В ладони пульсировало, будто гвоздь вколачивают. Пальцы слушались плохо. «Отнимутся, – подумал я с нарастающим ужасом. – Заражение крови, смерть». Хотя какой смысл думать об этом, когда я все равно ничего не могу сделать, разве что обвязать руку обрывком футболки. Нет, и это не могу. Мне никак не оторвать клок одной здоровой рукой. Я попытался помочь себе зубами, но все это было так неудобно, что я оставил затею.
Отум вряд ли вернется. Странно, после всех его попыток убить меня, я не испытывал злости, гнева, ничего такого, лишь сожаление. По крайней мере до тех пор, пока я в относительной безопасности.
Дождь плавно затихал, и так же постепенно, неспешно я впадал в оцепенение. Громадина распростер надо мной огромную руку, но дождь летел на меня сквозь нее. Что я буду делать дальше? Рано или поздно (скорее уж рано) Отум снова нападет на меня. Я не долго смогу спасаться бегством – я с ног валюсь, тогда как в Отуме кипит злая сила. Тогда что мне делать? Попытаться убить его? Убить Отума… На границе замысла и решения стояла глухая стена, и пока я не мог разбить ее. Убить…
– Да не хочу я никого убивать, – произнес я вслух.
Я всегда боялся потерять волевой контроль над собой, начать совершать претящие мне поступки под напором ситуации и обстановки. Еще в Рарехе я опасался сломаться, но Долина Пыли была хуже Рареха в тысячу раз. Рарех был только рукой зла, тогда как Долина – его сердцем.
Ярко-красный цвет рассвета придавал всему окружающему мистический вид. На траве алые лучи мешались с багряными каплями крови. Кажется, я не помнил большую часть истекших суток. Мое уныние разрасталось, оплетая меня, как вьюнок. Маленький кролик выглянул из-под мокрого листа. Я хотел бы, чтобы он был настоящий, но мое заблуждение не могло продлиться дольше десяти секунд. Кролик выбежал на травку, легко перескочил камень (вероятно, именно этим булыжником Отум сбил меня с ног, бросив его мне в спину), сел и прижал уши. Сквозь его пушистое полупрозрачное тело проникали лучи, и я видел, как они оранжево мерцают в его брюшке.
Капли дождя падали все реже, и кролик исчезал, выцветая, только его глаза долго оставались яркими, черно-фиолетовыми, как смородина. Стоило дождю прекратиться, кролик пропал. Я оглянулся и не увидел Громадину.
У меня не было чувств сожалеть о том, что наша единственная встреча закончилась так скоро. Я должен уйти отсюда. Но сначала я решил заглянуть под куст, откуда появился кролик. Моя записная книжка должна быть где-то поблизости от места, где я нашел фотографию Наны. Точно, вот она – ветка над ней помешала рассмотреть ее сразу.