Крепко задумался над ее словами Буян - что-то знакомое почудилось ему. А когда замолчала Марион, спросил:
- И ничего больше о твоей госпоже ты не знаешь?
- Нет. Меня купили для любимой жены султана. Я подле нее была и тебя слышала, а потом время выбрала и ей открылась. Госпожа дала мне золота и велела подарить его стражнику, чтоб он позволил с тобой побеседовать... Он уже назад идет!
Девушка метнулась прочь, как раненая лань, но Буян остановил ее:
- Погоди еще, Марион! Скажи-ка, нет у тебя знака какого от твоей госпожи, я бы передал его при случае Гаральду вместе с рассказом твоим. Сдается мне, знаю я, кто мог быть ее похитителем, да не поверит он бездоказательно.
Девушка вся дрожала, голос ее трепетал от страха, но она промолвила, доставая что-то из-под одежды:
- Только это... Мы поменялись крестами в самый первый день, как нас похитили. Здесь меня заставили принять ислам, креста носить не велят. Коль не боишься, прими его да передай как последний привет миледи ее жениху!
Девушка просунула руку сквозь решетку и бросила что-то вниз.
Буян кинулся ловить дар, пока тот не пропал в темноте ямы. В ладонь легло что-то крошечное, и показалось ему, что взял он еще один оберег, только форма его была другая - крестиком на тонкой цепочке. В темноте трудно было рассмотреть, что это, а потому Буян просто спрятал его под рубахой.
Но как только поднял он голову, чтобы сказать Марион, что сохранит дар и постарается передать рыцарю, кто-то бросился и схватил девушку. Закричала она, умоляя пощадить, но ее уволокли прочь...
Миновал целый месяц, и надоело султану упорство пленника. Однажды решил он сам прийти к нему.
Подходя, услышал он доносящуюся из колодца тихую песню. Гусляр пел, сидя на земле, пел для себя одного. Султан окликнул его, но тот не пошевелился и петь не перестал - ни одна жилочка в нем не дрогнула. Только дотянув песню до конца, Буян поднял голову.
- Что, повелитель, по пению моему соскучился? - молвил он глухо.-Али просто так, мимо проходил да и зашел? Спускайся - мы гостям завсегда рады!
- Да ты предерзок! - зафыркал султан, оглядываясь, не слышал ли кто слов гусляра.- Ты в полной моей власти. А за такие слова я казнить тебя должен!
Он заикался, тряс кулаками, но Буяну было все равно.
- Казни,-дернул гусляр плечом.-Если бы ты знал, как ты мне надоел!..
Буян говорил то, что чувствовал. Князь наверняка погиб один, без глаз и помощи, в чужой стороне. Друзья по несчастью его за мертвого почитают. Даже то, что знал он о невесте Гаральдовой, больше не грело душу.