– Я боялась, что мне сделается дурно, я вам всё расскажу.
Я поспешила позвонить и велела подать воды. Когда госпожа Нефталь выпила стакан воды и оправилась немного, она рассказала следующее:
– Вот почему я к вам не решалась ехать, я боялась какой-нибудь встречи, особенно с князем Долгоруковым; я чувствовала, что встречу его здесь. Сколько раз он у меня обедал, ведь я была замужем за его двоюродным братом и… бежала с Нефталем… Я была очень несчастна в замужестве… Вероятно, князь меня узнал так же хорошо, как я его, но какой такт, какая деликатность с его стороны…
С тех пор князь Долгоруков бывал часто у госпожи Нефталь, обедал у них, восхищался их сыном. Это был действительно замечательный ребенок: очень крупный для своего возраста, смуглый, кудрявый, с огромными черными глазами, он мог бы служить прекрасной моделью для изображения Иоанна Крестителя в детстве. Отец его, как сказано выше, был еврей красивой наружности, а мать – грузинка из царственного дома грузинских князей. После нашего отъезда на континент в 1864 году Нефтали уехали навсегда в Америку, где Нефталь приобрел большую славу как медик.
Между прочими соотечественниками, приезжавшими к Герцену, помню Об-ва. Он мало говорил, казалось, всматривался в деятельность издателей «Колокола». Вскоре он сблизился с Огаревым и усердно помогал ему в изложении нужд народа в брошюре под названием «Что нужно народу». Наружности он был довольно симпатичной, среднего роста, широк в плечах, носил огромные усы, напоминавшие покойного короля Италии Виктора-Эммануила. Об-в прожил довольно долго в Лондоне и в то время очень сочувственно относился к Герцену и Огареву.
Около того же времени явился в Лондон один молодой натуралист по фамилии Борщев. Он был страстный естествоиспытатель. Кажется, он мало занимался внутренним политическим строем России, но энергично работал в своей сфере и ждал всех благ для человечества только от науки. Он был весь поглощен исследованиями, наукой. В молодости Герцен тоже много и горячо занимался естественными науками и потому, быть может, отнесся с большой симпатией к Борщеву и не переставал говорить, что был бы счастлив, если бы судьба послала его дочери такого мужа, как Борщев. Но Борщеву и Н.А. не суждено было встретиться на жизненном пути.
Одно лето мы провели в Торки (в Девоншире). Мальвида Мейзенбуг приехала туда из Италии с Ольгой, я из Лондона с Наташей и моей малюткой. Огарев и Герцен только навещали нас, но не могли жить постоянно в Торки, потому что обстоятельства требовали их присутствия в Лондоне: дела «Вольной русской типографии» и прием соотечественников, которые приезжали для свиданья с издателями «Колокола» и привозили много материала для типографии.