Когда танец закончился, он позволил себе несколько мгновений не выпускать Аделин, чувствуя, как в душе все звенит и звенит натянутая струна. Потом Аделин отстранилась от него и с какой-то растерянной улыбкой промолвила:
— Благодарю вас, милорд.
Бастиан обнаружил, что на них смотрят — и как смотрят! Преобладала, разумеется, зависть: ведьма загребла столичного богача и теперь не выпустит, вот же успела подсуетиться, дрянь такая! Должно быть, навесила заклинаний на бедолагу, пока кружилась в его объятиях! Бастиан улыбнулся и ответил совершенно не по этикету:
— Это я должен вас благодарить, Аделин.
Ему казалось, что ноги гудят. Он подумал, что отец был прав, когда отказался отменять уроки танца.
Больше Бастиан не думал о танцах. С улицы донесся выстрел, потом второй и третий.
* * *
Когда прогрохотали выстрелы, а зал наполнился испуганными криками и звоном бокалов, выпавших из рук, Аделин внезапно представила палевого волка с рыжим пятном на загривке. Уве в своем зверином обличье всегда вставал перед ее глазами, когда где-то начиналась стрельба. Охотники отгоняли ворон и скворцов над полями, мальчишки стреляли по мишеням, а Аделин казалось, что пальба ведется по ее брату, и пули находят цель, вырывая окровавленные клочья светлой шерсти из волчьих боков.
Потом перед ее внутренним взглядом появлялся Уве — уже человек. Мертвый, окровавленный, смотревший в небо пустыми светлыми глазами. Не вернуть, не защитить, как ни старайся. Поздно. Палевый волк уже бежал в тех краях, где нет ни охотников, ни охоты.
Она бросилась было к окну — посмотреть, убедиться, что это не Уве, что с ним все в порядке! — но Бастиан удержал ее за руку и пророкотал на весь зал:
— Всем отойти от окон!
Его послушались — гости проворно отступили к стене. Никому не хотелось попасть под случайную пулю. Краем уха Аделин слышала нервный перезвон бокалов: один из официантов по-прежнему держал поднос, его руки тряслись, бокалы отплясывали, разливая шипучее. Аделин сама не поняла, как оказалась не в центре зала с Бастианом, а рядом с Золли, которая не знала, что делать: то ли плакать от страха, то ли радоваться — потому что это было пусть опасное, но все же приключение.
Бастиан подошел к окну и через несколько мгновений высунулся наружу и громко спросил:
— Что там? Кто стрелял?
Ему ответил густой бас офицера Бруни — Аделин не разобрала слов.
— Что там? Что? — пробежал по залу шепоток, но люди вздохнули с облегчением — Бастиан держался спокойно, так, словно опасность миновала.
С Уве все в порядке, напомнила себе Аделин, он обещал, что останется дома, а на кладбище и в церковь пойдет ранним утром со слугами. На мгновение ей стало так легко, что Аделин подумала: еще чуть-чуть, и взлечу. Бастиан обернулся к гостям и отчетливо проговорил: