— Попробуем, — откликнулся доктор Холле. — У нас есть замечательный врач, Поль Гошар. Он приложит все усилия.
Бастиан обернулся и понял, чего от него ждут доктор и полицмейстер.
— Это не Аделин, — твердо сказал он. — Да, она могущественная ведьма, но такое заклинание ей не под силу, — Бастиан поймал взгляд Холле и добавил: — Тем более с учетом сотрясения мозга. На всякий случай жду от вас, доктор, официальных бумаг по осмотру господина Гейнсбро и госпожи Декар с вашими выводами. И уточните отдельной строкой, что ведьма не может колдовать после такой травмы.
Доктор посмотрел на него с искренним уважением, словно ожидал от Бастиана совсем другого и готовился отстаивать невиновность Аделин с той же решимостью, с которой давеча наставлял на Бастиана пистолет.
Летняя ночь клонилась к рассвету — в тихом воздухе уже чувствовалось движение ветра и жизни. Где-то в садах начали просыпаться птицы, перекатывая в горлышках песни. Полицмейстер зевнул, спрятал руки в карманы и, поежившись, спросил:
— Что думаете, вернуться прикорнуть на часок или еще кофе?
— Давайте прикорнем, — сказал Бастиан. — Нам нужны силы.
Он чувствовал, что спокойный сон придет к ним еще не скоро.
* * *
— На костер! Немедленно на костер! Эта мразь должна сгореть!
Бургомистр, который спешно вернулся в Инеген после телеграммы, рвал и метал. Лежа на металлической лавке в подвальной камере, Аделин слышала его вопли из кабинета полицмейстера на первом этаже и представляла, как он брызжет слюной во все стороны.
Отец и сын Гейнсбро жили в полной уверенности, что им все дозволено. Папе можно разорять и вышвыривать из города тех, кто рискнет сказать слово поперек. Сыну можно бить женщин, которые ему не нравятся. Делай все, что хочешь, никто не осмелится встать у тебя на пути.
А теперь кто-то встал. И Курт ухает филином, не успев дойти до дома.
Конечно, в ее виновность никто не поверил. Пусть ее боялись, но Аделин все-таки имела репутацию достойной женщины и законопослушной ведьмы, к тому же, у нее были показания свидетелей и заключение врача. Все горожане, узнавшие о том, кто именно так громко ухает в больнице, считали, что Курт Гейнсбро получил по заслугам, что он давно нарывался, и за такое надо не карать, а награждать.
Ведьма воспитала, раз папаша не воспитывал.
Но его отец, разумеется, придерживался совсем другого мнения, и господин Арно был вынужден приехать к дому Декар и предъявить Аделин ордер на ее арест, спешно выписанный лично бургомистром. Буквы тряслись, словно написанные пьяной рукой — глава города не помнил себя от гнева. Полицмейстер выглядел так, словно был вынужден переступать и через себя, и через свои чувства, и через все принципы, которым служил много лет.