. В первые годы XXI века увидела свет публикация Билецкого, известного журналиста и популяризатора истории, умершего еще в 1998 г.
[255] По мнению Билецкого, к 5 сентября Наполеон располагал 127 тыс. солдат и 580 артиллерийскими стволами, русские – 120 тыс. и 600 орудиями. Потери составили 60 тыс. у русских и 30 тыс. у французов; особенно тяжелы были потери французской кавалерии. Признавая, что французская победа не носила решительного характера из-за отказа Наполеона ввести в дело всю императорскую гвардию, Билецкий не стал чрезмерно превозносить действия поляков, особенно 5-го корпуса. Однако он отметил, что Понятовский, возобновив свое движение около четырех часов дня, заставил русских отойти на новую линию обороны в нескольких километрах на восток. Обращает на себя внимание, что вторичная публикация статьи Билецкого состоялась в рамках специального номера известного научно-популярного журнала «Говорящие века», целиком посвященного событиям 1812 г. В создании этого номера, который представил достаточно взвешенный взгляд на события, наряду с польскими авторами приняли участие и современные российские историки (В. М. Безотосный, А. И. Попов и др.). Вообще же характерной чертой для современной польской историографии 1812 года стала готовность обращения к русскоязычным документам и литературе, а также расширение контактов с историками России
[256]. Однако обращение к теме Бородинского сражения происходит сегодня чрезвычайно редко и отличается поверхностностью
[257].
Суммируем выводы. 1. Историографию 1812 г. и Бородинского сражения трудно представить без польской традиции и вклада польских авторов (особенно Солтыка и Кукеля). 2. Особенностью польской исторической памяти стало тесное переплетение осмысления событий Бородинского сражения с процессом национального становления и борьбы за независимость, которая мыслилась чаще всего через вхождение в семью западноевропейских государств. 3. Несмотря на попытки приспособления к особенностям политической минуты (как это делал, например, Зых), в основе польской историографической традиции оставалась явно профранцузская версия, соединенная с неумеренным подчеркиванием польских заслуг и с более или менее ярко выраженным антирусским фоном. 4. В последние годы стала проявляться, пока еще слабая, тенденция к диалогу с современными российскими историками.
1.2.3. «Итальянское» Бородино
Трудно определенно утверждать, когда именно появляется итальянская историография Бородинского сражения. В начале XIX в. жители Италии были еще далеки от полного осознания общности национальной судьбы и идеи собственной единой государственности. Вице-король Итальянского королевства Е. Богарне, составляя 10 сентября в Рузе рапорт об участии в Бородинском сражении 4-го армейского корпуса, в составе которого была бóльшая часть итальянцев, никоим образом не отметил «итальянскую доблесть». Да и сами итальянцы, по-видимому, значительно меньше французов, поляков, голландцев и даже немцев думали о той чести, которая им выпала благодаря участию в великой баталии. Несколько десятков писем итальянских солдат и офицеров из Великой армии, помеченных сентябрем – ноябрем 1812 г. и сохранившихся в российских архивах, хранят почти полное молчание о военных делах и совершенное молчание о Бородинском сражении. Делая обзор трофейных писем для А. А. Аракчеева, русский чиновник (вероятнее всего, тайный советник П. Т. Дивов) сделал пометку: «Письма итальянцев не имеют интереса»