Самой эффективной была стрельба с использованием корректировочного поста. В составе экипажа канонерок была группа корректировщиков. Моряки выдвигались на передний край, в окопы к армейцам, и непосредственно во время боя корректировали стрельбу при помощи переносной радиостанции. Точность увеличивалась во много раз. Но корректировочный пост постоянно был под угрозой захвата противником. Порой, меняя позицию, корректировщики даже не знали, на чьей территории находятся — нашей или вражеской. Отсиживались где-нибудь в кювете, пока наши или фрицы не проявляли себя. Самое важное было — сохранить рацию. Без нее все подвиги бессмысленны.
Армейские командиры норовили использовать моряков-корректировщиков как разведчиков, посылали вперед, поближе к немцам. Мол, для точности стрельбы. Морячков, конечно, было жалко, но не так, как своих.
А немцы устраивали за корректировщиками настоящую охоту. И, обнаружив, снарядов не жалели, долбили до конца. Один корректировщик заполз с рацией под подбитый танк на нейтральной полосе, и работал оттуда. Когда немцы вытеснили наших, вызвал огонь на себя. Прямого попадания в танк не случилось, немцы несколькими снарядами с канонерки были разбросаны. Моряка контузило. Пришел в себя ночью от того, что кто-то трогал его: «Дяденька, дяденька…». Мальчишка из местных вывел к своим.
Когда Яшин попал на «Усыскин», первый командир корректировочного поста лейтенант Телепаев был в госпитале — множественное осколочное ранение. Его заменил лейтенант Шичко.
Позывной «Усыскина» был «Волга». И моряки очень гордились радиограммой: «Волга» — молодец! Генерал-полковник Еременко».
Во время стоянки на якоре в обязанности бакового матроса входило наблюдение за тем, что происходит по носу корабля. Яшин заметил, что время от времени матрос подает какой-то сигнал, и моряки бросаются в шлюпку. Оказывается, по Ахтубе плыла глушеная рыба. Оглушить ее могло еще с ночи, на Волге, когда немецкие артиллеристы охотились за бронекатерами.
На второе утро, чувствуя в себе еще некоторую слабость, Яшин подошел к матросу, присел на кнехт. Напряженно начал смотреть вперед. Очень хотелось увидеть рыбу. «Товарищ старший политрук, вон… — матрос вытянул руку вперед, — дерево к воде наклонилось, так чуть правее». Яшин видел это дерево, но в окулярах бинокля нашел его не сразу. Правее в воде колыхалось светло-серое пятно.
— Рыба? — спросил Яшин.
— А то. И еще какая…
Яшин попросился у вахтенного офицера взять ее. Сел в шлюпку, уже почти оттолкнулся от борта. Матросы кинули сачок. «Как это я сразу о сачке не подумал, — мелькнуло у Яшина, — мог бы опростоволоситься». Со шлюпкой он управлялся неплохо — научился еще в Покровском затоне. Выгреб вперед, наискосок, выровнял шлюпку. Когда до рыбины оставалось метров десять, бросил весла, взял в руки сачок и вышел на нос.