Сгорал тротуар,
Загоралась грязь.
Кусты дотлевали —
Песок дымился.
В сады словно осень вдруг ворвалась,
Зола взвилась:
С началом пожара шторм разразился.
Поздно вечером Аня и Яшин перешли в редакцию «Сталинградской правды». У газеты было свое убежище, ночевали там.
Народ бежал из подвала в подвал,
В овраги, в щели,
Где воздух не жжется.
Казалось, по улицам Волга льется —
Народ за вокзал, пригнувшись, бежал
И, задыхаясь в дыму,
Ночевал
В водопроводных колодцах.
* * *
С утра 24 августа начались новые налеты. Многие организации перебрались за ночь на левый берег. Сугубо гражданская «Сталинградка» оставалась в городе, а фронтовые газеты были уже за Волгой. Яшин со злой иронией записал в дневнике: «Красная Армия уже за Волгой, «Сталинское знамя» перебирается. У «Корреспондентского корпуса» центральных газет свой путь драпа».
Днем, оставив Аню в редакции на попечение Филиппова, Яшин пробрался в расположение политического отдела флотилии. Политотдел готовился к организованной эвакуации.
Переправы работали с перебоями. Но самое удивительное было то, что они работали. Баркасы подходили к берегу, их брали штурмом. Армейские офицеры размахивали наганами, пытаясь установить хоть какой-нибудь порядок. Большие пароходы были вооружены зенитками, их огонь не позволял фашистам вести прицельное бомбометание. Однако бомбы нет-нет, да и попадали прямо в корабли. Берег с ужасом замирал, глядя, как тонут счастливчики, только что прорвавшиеся на борт. Но при подходе очередного «трамвайчика» штурм начинался снова.
Командный пункт флотилии располагался неподалеку от берега, на склоне Царицы. Преимуществом имевших отношение к военной флотилии было то, что в ее распоряжении были свои катера-тральщики. Это небольшие верткие суда, вероятность попадания бомбы в них была ничтожной.
Яшин, видя расположение к себе начальника политотдела Бельского, подумал, что удастся уговорить комиссара переправить Аню на тральщике. Пробрался в редакцию «Сталинградской правды», сказал Филиппову, что берет ее с собой.
«Понимаю, но нельзя. Надо общим порядком», — ответил Бельский на просьбу Яшина. Яшин был подавлен. Подошел к одному из батальонных комиссаров, Бабицкому. «Не могу, Бельский ведь и мой начальник».
У Яшина было такое ощущение, будто он обманул и предал Аню.
«Ей надо уходить, но стоит спокойно. Вырезает из газеты «Сталинградская правда» за 23-е мои «Фронтовые стихи». Она спокойна, говорит: «Не плачь, спасибо тебе за эти пять дней счастья. Куда писать? Пиши моим родным, чтобы найти друг друга. До свиданья». И пошла по улице вверх, пошла в дыму, не плача, твердо. И ни разу не обернулась».