- В этой пустыне слишком мало места для нас обоих, шаман, - выплюнул я, готовясь к последней атаке. - Сдайся и уйди. Я тебя не хочу убивать. У меня нет с вами ссоры.
- Скоро в этой пустыне станет слишком мало места для всех, - прохрипел мой противник в ответ, крутя восьмерку посохом; раскаленное навершие оставляло в воздухе дымный след. - Грядет новая эпоха, и звезды дрогнут, проливаясь дождем тьмы на эту землю.
- Хватит загадок! Объяснись! - потребовал я, подбираясь поближе и примериваясь, как бы его достать половчее. - Что за черный тюльпан? Кого мне опасаться? Какие еще, во имя Железного Змея, звезды и тьма?!
В ответ шаман только инфернально расхохотался, закашлялся, сплюнул в сторону кровью - и бросился на меня. Бросился, не помышляя о защите, занеся посох над головой, словно простую дубину. Слишком высоко, слишком быстро, слишком открыто.
Я так и не понял, почему это произошло. Нож был выставлен передо мной, и я отмахнулся от атакующего. Клинок угодил ему точно в горло. Он даже не сделал попытки ударить или защититься, только почему-то улыбнулся напоследок. Он был совсем не так молод, как казалось сначала; морщины прорезали уголки глаз, пересекли складками смуглый лоб. Перья и побрякушки грустно звякнули, когда он опустился на землю, уже окончательно мертвый.
Мне отчего-то показалось, что звякнули они с облегчением. Но думать об этом было некогда, поскольку то, что происходило в этот момент со мной, не было похоже ни на что, доселе испытанное.
От тела шамана словно поднялся вихрь, разгоняя пылевую завесу и одновременно закручивая новые песчинки и пылинки в свой прожорливый круговорот. Воины Гиен попятились в стороны, расширяя круг. Я же был прямо в центре смерча, и не мог поверить, что происходит с миром.
Меня словно пронзило ударом молнии. Огромная сила прижала к земле, не давала вдохнуть или сделать шаг. Мир вокруг становился то серым, то взрывался красками и цветами, то вдруг окрашивался в кислотные цвета, будто кто-то применил фильтр с эффектом негатива к картинке. Все перемешалось в калейдоскопе. Облака, казалось, неслись по небу с невероятной скоростью; я чувствовал каждую живую тварь в округе, биение сердец, дыхание и силу их воли к жизни. Я чувствовал тепло еще не остывших движков и раскаленных стволов. Я видел все.
Я был всем одновременно - и не был ничем. Частичка меня - в каждой песчинке и каждой заклепке на кустарной броне Гиен. В каждой стреляной гильзе и каждом пучке сухой выгоревшей травы. В каждом воине и каждой безобидной ящерке. В механических гиенах и их двуногих спутниках. Я был всем и во всем - но не был собой. Через мои руки шел и шел поток незримой силы, которая была способна обращать камень в воду, а ее - в вино.