Арестованного Вителлия Гарадина поместили в отдельную камеру, напротив Кая Томилина. Поначалу шокированный условиями, а точнее полным их отсутствием, Вителлий возмущался и требовал, чтобы ему обеспечили нормальные условия; но потом, когда ему доходчиво объяснили: неважно, обвинен он судом или нет, неважно, по какой причине он здесь — главное, что он арестован и, нравится ему это или нет, но он останется здесь, Вителлий успокоился до ухода стражника. Едва шаги его стихли, как почтенный настоятель библиотеки Рувира вцепился в металлические решетки и набросился на Томилина с обвинениями.
— Вы! Это все из-за вас!
Томилин ухмыльнулся и, сложив на груди руки, сел на скамью, перекинув ногу на ногу, и несколько удивленно спросил.
— Я за вас принимал решение? Или вы сами его принимали?
— Что?! Какое решение? Это вы хотели, во что бы то ни стало вернуть дочь, и вы настояли на том, чтобы я позвал лекаря в библиотеку, а не вез мальчишку в больницу!
— Не так уж я и настаивал. Скорее, вы сами хотели получить волшебный ключик. Или я не прав?
— Его можно было получить и не таким способом! — воскликнул Вителлий, ударив со злости по решетке.
— Успокойтесь, Гарадин, чего вы так психуете, я не понимаю.
— По-вашему, арест и эта камера это нормально? Может, вам тут нравится? На постоянное жительство перейти не желаете? А то поговорите там с местным начальством, глядишь, оно пойдет вам навстречу!
— Нисторину не за что нас арестовывать, он еще извинится, что незаконно держал нас здесь, — спокойно ответил Кай, — и заплатит компенсацию как миленький.
— Да не нужна мне его компенсация! — вновь воскликнул Вителлий, ударив по решеткам, на этот раз это не оставили так просто соседи.
— Эй, там, хватит на железо кидаться!
— Надоели уже!
Вителлия больно задели их слова, но он промолчал и отошел от решетки вглубь камеры. Сев на скамью, он сокрушенно произнес.
— Ну и позор! Как теперь жить?!
В неизменной позе он просидел минут пять, потом не выдержал, вновь вскочил и несколько раз измерил камеру размашистыми шагами. Тем временем все больше стали доноситься крики, переходящие в хоровые скандирования и уже через час шум стоял такой, будто наверху шли нешуточные столкновения. Где-то еще спустя час через верхнее окошко в камеру Кая влетел кувшин, разбился он еще на входе.
— Что за?.. — выругался Кай сквозь зубы, успев отскочить в сторону, и все равно часть мелких осколков попала ему на одежду.
— Что там происходит? — спросил Вителлий не столько его, сколько просто задал вопрос в никуда.
— Хотел бы я знать! — отозвался Кай. — Похоже, там митинг. Или массовый протест против… храма. Я ведь верно слышу?