– Вы что-то искали?
– Нет, – ответила она. – То есть да.
Неожиданно она заметила на его лице мимолетную тень улыбки.
– В суде ваш ответ не посчитали бы удовлетворительным.
Она бросила взгляд на пустынный склон, которому вечернее солнце придало металлический отблеск: скалы, иссушенные жарой сорняки, пара деревьев и сад. Чтобы сюда добраться, нужно было проделать немаленький путь.
– Так и вопрос не из легких, – попыталась улыбнуться она, но разревелась.
Потом об этом пожалела и извинилась.
– За что? – не понял он.
Впервые ей пришлось столкнуться с его теорией «задай следующий вопрос» на практике. Это выбило из колеи. Как и всегда. Эффект мог оказаться лишь сильнее.
– Ну… обычно так явно, у всех на виду, выражать эмоции как-то не принято…
– Вы ведь выражаете. И кстати, не знаю, у кого не принято.
– После ваших слов я теперь тоже, наверное, не знаю.
– Тогда давайте правду. Какой смысл бродить вокруг да около? Все эти: «а вдруг он решит…», «а вдруг он подумает…». Вы скажите, а я уж подумаю то, что подумаю. Или, если хотите, спускайтесь вниз, только молча.
И так как она не двинулась с места, он добавил:
– Попробуйте сказать правду. Если это важно – а важные вещи всегда простые, – то будет не сложно.
– Я скоро умру! – выкрикнула она.
– И я тоже.
– У меня в груди опухоль.
– Пойдемте в дом, я все улажу.
Он молча повернулся и зашагал через сад. Дико ошарашенная, одновременно возмущенная и полная безрассудной надежды, она на секунду замерла, умудрившись выдавить недоверчивый смешок, наблюдая, как он уходит, а потом поняла (когда только решилась?), что бежит за ним. На краю сада они поравнялись.
– Вы врач?
Казалось, он не обратил внимания, что она замерла, что потом побежала.
– Нет, – ответил он, не сбавляя шаг, словно не замечая, как она снова остановилась, покусывая губу, затем снова ринулась его догонять.
– Наверное, я совсем с ума сошла, – бросила она уже на садовой дорожке.
Она обращалась к себе, и, должно быть, он это понял, так как ничего не сказал в ответ.
Сад украшали буйно разросшиеся хризантемы и пруд, в котором она заметила мерцание плавников пары «красных шапочек», только не золотых, а серебряных, – таких гигантских экземпляров она не встречала. Потом – дом.
В саду начиналась веранда с колоннами, а оставшаяся часть здания – стены которого сложно было назвать просто каменными – располагалась прямо в горе. Дом стоял на склоне горы, встроенный в нее. Горизонтальная крыша частично лежала на выступающей части скалы. Утыканная гвоздями дощатая дверь с амбразурами щелей оказалась распахнута, приглашая их (все равно больше никого рядом не было) войти. А затворилась абсолютно бесшумно, создавая более весомый контраст с внешним миром, чем если бы лязгала защелка, щеколда, задвижка или замок.