«Какие люди живут в Юрьевце! — вновь подумал Велемир, пока шел монолог священника. — Глыбы! Москва отдыхает…»
А завершил свою речь иерей укоризненными словами:
— Каноны Церкви никогда не были бы написаны, так как первым языком Церкви был разговорный язык того времени. То есть язык простого народа. Да и апостол Павел говорил, что члены Церкви должны использовать понятные слова, чтобы каждый мог постигнуть сказанное. Ведь главная задача каждого христианина состоит в убеждении других и созидании Церкви. А построение Церкви — это далеко не магический ритуал. Магия предполагает автоматическое действие, независимое от воли и намерений человека. Но стать членом Церкви можно только сознательно. А у нас полгорода на литургию не ходят, не исповедуются и не причащаются. И вы им еще в этом пример подаете, Матвей Яковлевич.
— На то есть свои причины, — отозвался тот.
— Вы же настоящий богослов. Библию, наверное, даже назубок знаете.
— Меня больше Праязык волнует. И я не понимаю, почему Православная Традиция не беспокоится и не тревожится из-за наличия множества языков, как среди различных народов, так и в течение разных периодов истории одного народа. После попытки создания Вавилонской башни люди потеряли связь с Богом и друг с другом. Их общий язык был утрачен и превратился во множество разных наречий, в результате чего народы рассеялись по всей земле. А множественность языков есть следствие греха. Тем не менее, Церковь никогда не пыталась исправить эту ситуацию, то есть создать единый язык для всех времен и народов. Она принимает реальную ситуацию множественности языков и старается создать из них новую плоть истины.
— Вы и правы и не правы одновременно. Фактически сегодня по ряду причин превалируют два языка. Первый — это английский, который форсирует к всеобщему языку. Второй — интернет и общение в нем — становятся своего рода новым универсальным и сильным «языком». Глобальная сеть, несомненно, поражает воображение, предлагая возможности для обмена информацией между удаленными уголками земли, но, с другой стороны, предлагает сомнительный идеал общения без реальной встречи, бестелесный контакт. И Церковь это тревожит. Будет ли человечество использовать эти технологии в качестве полезного инструмента, способного помочь встрече человеческих личностей, или же все сведется к «спиритуальному» образу жизни, где никто вовсе не заботится о человеческом общении? Покажет будущее…
Вздохнув, он добавил:
— Но это уже вызов Церкви. А она никогда и ни при каких обстоятельствах не оставалась в стороне от собранных веками языковых богатств. Но, в то же время, Церковь должна быть готова нести свидетельство в новых и, возможно, непредвиденных обстоятельствах. Ее язык не должен быть ни подобием музейной выставки, ни древним ископаемым. Ее корни уходят в далекое прошлое, но ветви должны цвести сейчас и готовить плоды для будущего… Есть язык веры и язык мира. А язык истинной веры с языком истинного мiра всегда совпадает, да иначе и быть не может.