— Отец, — начала я, — пожалуйста, с этого момента будь со мной всегда честным. Не надо больше секретов и сложных схем.
— Хорошо, — сказал он.
— Я серьезно. Понятно, что мне надо заботиться о собственной безопасности и соблюдать осторожность, но нельзя полностью отрезать меня от тех, кого я люблю.
— Прости меня, хорошо? Я никуда не годный отец. У меня и в мыслях не было причинять кому-то боль; я думал, чувство между вами пройдет. А когда понял, что у тебя с Копом не сладится, купил тебе билет сюда. И теперь не знаю, что еще можно сделать, чтобы исправить положение. Ты совершенно справедливо на меня разозлилась, но ты жива, и я продолжу защищать тебя любой ценой.
Я рухнула на диван, но не на прежнее место, а поодаль от отца.
Каидан, наконец-то, взглянул на меня — очень осторожно, не вынимая рук из карманов. Я, как могла, одним только взглядом постаралась извиниться. За него мне было больнее, чем за себя: как же это его заставили через такое пройти? И он это допустил. Мог позвонить мне и рассказать о глупых надеждах отца, мог проболтаться Марне. Но не сделал ни того, ни другого. Потому что считал, что отец прав.
Я тяжело сглотнула, сморгнула вновь набежавшие горячие слезы. Отец неуверенно потянулся ко мне; я позволила ему взять меня за руку и почувствовала, как он провел по костяшкам моей кисти своим большим пальцем с загрубевшей кожей. Конечно, он любил меня, но до чего же убийственными были его методы!
— Теперь всё переменится. Я больше не попытаюсь вас разлучить, но имейте в виду вот что. — Он посмотрел по очереди на Каидана и на меня. — Вы будете видеться и разговаривать друг с другом, только когда я сообщу вам, что это безопасно. Таково мое условие, и оно должно соблюдаться. Сейчас мы в большей опасности, чем когда-либо прежде. Ясно?
— Да, сэр, — ответили мы хором.
Для нас была важна сама возможность хотя бы изредка разговаривать и видеться друг с другом. Но пока нам требовалось в первую очередь не погибнуть.
Отец, как всегда, тоже думал о том, как нам уцелеть. Он выставил палец, указывая на Каидана.
— Я наблюдал за тобой весь прошедший год — вероятно, даже пристальнее, чем твой собственный отец. — Каидан встретился с ним глазами. — И скажу тебе то же, что всегда говорю Анне. Как минимум, ты должен делать вид, что работаешь. Не сиди дома. Возьми себе за правило три-четыре раза в неделю ходить на вечеринку или в бар. Не позволяй себе распускаться. Если понадобится, то работай — Анна тебя поймет. Правда, Анна? — Тут он подчеркнуто обратился ко мне.
— Да, — ответила я, и во рту у меня сделалось кисло. — Я ему это уже говорила.