Я не отрываясь глядела в иллюминатор, и мой безмолвный привет продолжал лететь над сухими холмами, пока самолет не начал долгий путь через океан.
Очутившись в Новой Зеландии, мы сразу же почувствовали разницу во времени. Мои внутренние часы полностью сбились; по счастью, энтузиазм по поводу поездки пересилил сонливость. Мы с Копом добрались до ресторана, который подсказал мой отец, сели за столик в углу и стали ждать. Вскоре подошел и он сам, громко лязгая своими огромными ботинками со стальными вставками — не знаю, как их пропускали металлодетекторы. Я поднялась и обняла его могучий торс.
— Хорошо долетели? — спросил он.
— Замечательно.
После короткого приветствия отец, не теряя времени, уселся с нами, и мы втроем склонились над желтым конвертом, который он успел положить на стол.
— Это сын Маммона, повелителя жадности. Имя — Флинн Фрэзер. Двадцать шесть лет.
Отец вытащил из конверта фотографию молодого человека с ярко-рыжими коротко остриженными волосами и чуть искривленным носом — я сразу же узнала охранника с того жуткого нью-йоркского форума. На снимке, сделанном, по-видимому, в спортзале, он стоял в компании еще каких-то парней рядом с боксерской грушей, в ярко-красных шортах и белой майке без рукавов, заразительно улыбаясь во весь свой широкий рот; один зуб выделялся особенной белизной. Все остальные парни были выше ростом, зато Флинн мог похвастаться крепким сложением и мощной мускулатурой.
— У него вставной зуб? — спросила я.
— Вполне вероятно, — ответил отец. — Он борец, действующий чемпион Австралии по смешанным боевым искусствам в полусреднем весе. Ни разу не проигрывал. Вы увидите его выступление, когда окажетесь на месте.
Я прикусила губу. Мысль о драке, пусть даже спортивной, заставляла меня нервничать.
— А полусредний вес — это сколько? — я через стол передала фотографию Копу.
— Около ста семидесяти фунтов[4]. Его грех проявляется довольно необычно. Отец, Маммон, помешан на золоте и драгоценностях, копит их, как сказочный дракон. Ну, а сын ко всему этому совершенно равнодушен, зато жаден до славы и почета. Для него важно одерживать победы — хоть на ринге, хоть над прекрасным полом.
— По-моему, я о нем слышал, — сказал Коп. — Не его ли заставили драться на потеху повелителям?
— Да, именно его. Вот как это случилось. Грех Флинна поднимает голову, только когда Флинн с кем-то состязается. Тогда им овладевает жадность, как будто победа — вещь, которую ему непременно надо получить. А Маммон обожает бокс и в четырнадцать лет отправил сына заниматься. Флинн быстро делал успехи, а его отец хвалился ими перед всеми повелителями. Когда Флинну было девятнадцать, Шакс, повелитель воровства, поспорил с Маммоном, что Флинн не сможет побить его сына Эрика, боксера из Атлантик-Сити. Эрику тогда был двадцать один год.