К ним уже подходил Траоле, следом шёл Луи, внимательно прислушиваясь. Последнюю фразу он разобрал.
– Тогда и пробы брать незачем! – сказал геолог. – Полетели прямо к этой скале!
– Конечно! – кивнул полковник. – Собираемся!
– А вот и наш великий жрец! – воскликнул Луи.
Обернувшись, Жак увидел приближающегося Рафаила. На этот раз он был не в наряде быка, а в камуфляжном комбинезоне члена экспедиции. За спиной висел тощий рюкзак. Но Жак знал, что на самом дне, прикрытый бельем или свитером, лежит кожаный мешочек – цель всей жизни Ловкого Антуана из второго взвода. И отдал тот ему, конечно, не половину алмазов: может быть, треть, а то и меньше… Ничего, к этому вопросу они еще вернутся…
– Ну, ты, клоун! – агрессивно встретил жреца Бонгани. – Зачем ты нас сюда притащил?! Зачем заставил скалу отбивать на пробы?! В какую игру ты играешь?!
Выбитый из колеи такой встречей, Рафаил не сразу нашелся с ответом.
– Нет, какая игра? Мы же месторождение ищем…
– Так месторождение возле черной скалы, которая торчит тут неподалёку, как заводская труба! И ее было видно из вертолета, когда сюда летели! Ты что, ослеп?!
Рафаил ошарашенно молчал.
– Что скажешь? – Бонгани на глазах наливался злостью.
– Да не видел я из вертолета никакой скалы, – Рафаил развел руками. – И потом… Сколько лет прошло, сколько скал мы облазили… Разве упомнишь – какая на что похожа?
Полковник молча сверлил его взглядом.
– Если ничего не помнишь, зачем же ты привёл нас сюда? – рука его легла на рукоять пистолета. – Видно, придется тебя вычеркнуть из списка экспедиции…
В некотором отдалении разворачивалась утренняя жизнь буру. Пастухи уже увели свои стада на отдалённые выпасы, женщины покормили детей и занялись хлопотами по хозяйству. Кто-то вытряхивал соломенные циновки, кто-то латал тонкими прутьями плетёную стену жилища. На площади небольшая толпа, под звуки там-тамов, несла что-то от фигуры Великого Буру в сторону оврага.
– Что там происходит? – спросил Траоле.
– Джикони хоронят, – пояснил Рафаил.
– Какого Джикони?
– Бывшего жреца. Которого я вчера это… Победил… – Ловкий Антуан взбодрился. – Так что убивать меня нельзя, племя не поймет! Вчера был честный поединок, а сейчас я жрец – лицо неприкосновенное! И потом, босс, жизнь-то у меня была нелегкая – воевал в Легионе, двадцать лет среди дикарей, сколько раз меня убивали, сколько по голове били… Все это памяти не способствует!
Смерив его недобрым взглядом, Бонгани убрал руку с оружия. Рафаил перевел дух.
– А почему вчера назначение нового жреца праздновали все, а старого хоронят только три десятка человек? – спросил у него Траоле. Тот усмехнулся.