Для того чтобы проспективное рандомизированное двойное слепое исследование имело ценность, необходимо, чтобы каждый привлеченный доктор не был заинтересован в результате. И все же любой врач практически не может не иметь предвзятого мнения о том, чем закончится исследование. Сам характер такой исследовательской работы означает, следовательно, что участвующие в испытаниях врачи отказываются от отдельных пациентов, и терапевтический выбор делается случайно, где есть только 50, 331/3, 25 или меньше процентов возможности, что больной получит лекарство или операцию, которые врач считает наилучшим средством для лечения данного болезненного процесса.
Это новая морщина старой дилеммы, с которой люди сталкиваются все чаще, с тех пор, как некоторым из нас впервые доверили заботу о здоровье других: иногда возникает конфликт между тем, что лучше для отдельного пациента, которого я вижу сегодня в своем кабинете, и что является самым лучшим в долгосрочной перспективе для наибольшего числа людей. В прошлом конфликт всегда разрешался в пользу индивидуальности и сиюминутности; но все чаще наука и общество заставляют делать выбор в пользу большего блага для человечества. Теперь, когда дилемма признана и провозглашена, мы будем всегда иметь ее в виду в процессе принятия решения для каждого из наших пациентов.
Эта дилемма может вскоре проявиться в форме, которая станет серьезным испытанием для все еще слабой структуры, которую мучительно стараются выстроить биомедицина, этика, право и финансы. Когда (не если, но когда) организованные усилия по борьбе со СПИДом приведут к созданию эффективной вакцины или неоспоримо перспективных методов лечения, что будет делать общество и чего потребуют его наиболее заинтересованные элементы? Будут ли члены групп высокого риска, их семьи и все мы сидеть спокойно, проводя рандомизированные проспективные двойные слепые исследования, в то время как жертвы будут продолжать страдать и умирать? Неминуемый выход из столь затруднительного положения будет приветствоваться с радостью и благодарностью теми самыми исследователями, чьи долговременные усилия будут больше всего нарушены, даже если этот выход может привести к явлениям, угрожающим научной методологии и, возможно, даже здоровью еще нерожденных пациентов, которые будут страдать от еще неизвестных болезней. Разрыв между лабораторными учеными и клиницистами будет нарастать до предела, и когда-нибудь непременно станет окончательным. Так и должно быть. Это подтвердит наши ценности как общества людей; и подтвердит значение концепции Гиппократа для медицины.