Чтобы пленить сердца французов, Бонапарт посулил им мир и покой, а сам между тем решился вести бесконечную войну, перемежая ее перемириями, которые всегда приумножали его могущество даже сильнее, чем военная добыча. Разумеется, воинскими подвигами он рассчитывал завоевать славу, однако воевал он не только по этой причине: природа наделила его характером столь беспокойным, что вместе со страстью к господству в нем живет невозможность вести существование мирное, иначе говоря, управлять всего-навсего тридцатью миллионами человек и приносить им счастье. Приметы этого беспокойства видны во всех его поступках и привычках; сохраняя на лице выражение неприступнохолодное, он то и дело нюхает табак или глотает ментоловые пастилки. Кресло его в Совете приходится менять каждые три месяца, ибо он безотчетно кромсает его перочинным ножом.>158 Лицо Бонапарта неподвижно благодаря его привычке к сдержанности, однако внутреннее нервическое возбуждение сказывается помимо его воли в тех физических пристрастиях, которыми не следует пренебрегать, если желаешь как следует узнать характер человека.
Генерал Моро одержал в Германии несколько блестящих побед над австрийцами;>159 он полагал — и совершенно напрасно, — что Бонапарт ценит его таланты и уважает его характер; впоследствии мы увидим, как отблагодарили его за эти доблести, однако даже в разгар Революции военные еще не прониклись гражданским духом; в эту пору французские воины служили революционному правлению так же верно и безропотно, как некогда служили королю.
Весною 1800 года Бонапарт отправился в Италию; среди сражений, которыми он командовал во время этой кампании, наиболее известно сражение при Маренго. Он проехал через Женеву и выразил желание увидеться с моим отцом; тот побывал у него, движимый более желанием услужить мне, нежели какой- либо иной причиной.>160 Бонапарт принял его очень хорошо и рассказал ему о своих планах с той доверительностью, источник которой содержится в его характере, а точнее, в его расчетливости, ибо расчетливость и есть его характер. Он всегда говорит только то, что хочет сказать, однако он обнаружил, что когда разговариваешь, скрывать свои мысли куда легче, чем когда молчишь; больше того, пускаясь в разговоры, он смешивает воедино правду и ложь, напускает на себя вид человека добродушного и приятного, льстит собеседникам мнимой откровенностью и внушает им те фразы, какие они должны затем повторять. На отца моего беседа с Бонапартом подействовала иначе, нежели на меня. Он не нашел ничего внушительного в его виде, ничего возвышенного в его речах.