.
Научно-технический прогресс и особенности развития западного общества в ХХ веке привели к экспансии массовой культуры, о чем мы подробно поговорим в соответствующем разделе. Предварительно же заметим, что роль массовой культуры в распространении новой религиозности практически невозможно переоценить: массовая культура в каком-то смысле является современным мифом, в недрах которого и зародилась синкретичная новая религиозность. А "информационный взрыв" привел к глобальному распространению медиакультуры, популяризирующей и транслирующей основные идеи новой религиозности.
Наконец, "постмодернизация" культуры, под которой мы понимаем внешнее проявление глубинных процессов социокультурной динамики (трактуемой нами в рамках циклически-эволюционной модели), приводит не только к эклектизму, но также к плюрализму и адогматизму новой религиозности (т.е., формируется все тот же "рынок религий"). К особенностям новой религиозности эпохи постмодерна мы также еще вернемся в дальнейшем.
Заключая наше рассмотрение генезиса новой религиозности, обратимся к российской истории ХХ века. Первая волна нетрадиционной религиозности захлестнула и Россию, причем проявилась не только в различных вневероисповедных формах мистики и оккультизма (теософия, спиритизм и т.д.), но также в символизме, религиозной философии, "русском космизме" и т.д. Как мы уже говорили, "новое религиозное сознание" ("неохристианство") интересовало таких религиозных философов как Д.С. Мережковский, В.В. Розанов, Н.А. Бердяев и др., которые противопоставляли его "старому" религиозному сознанию, т.е. "омертвевшей" религии (в контексте того времени – официальному православию). Понятно, что в то время эти идеи не получили поддержки ни у консервативной православной церкви, ни у атеистически настроенной интеллигенции. В дальнейшем советские идеологи также негативно относились к "богоискателям" (как и вообще ко всем инакомыслящим), справедливо усматривая в них своих идейных противников. Идеи религиозных философов Серебряного века были мало известны за пределами узкого круга специалистов, замалчивались или целенаправленно искажались, поэтому говорить о непосредственной исторической преемственности между современной новой религиозностью и религиозностью начала ХХ в. было бы неправомерно.
Но в советский период мы сталкиваемся с парадоксальной ситуацией: с одной стороны, любые проявления "традиционной" религиозности (прежде всего, конфессиональной) подавлялись, с другой – сама коммунистическая идеология во многом носила мифоритуальный и религиозный характер. Мы уже приводили мнение о. Вениамина (Новика) о том, что после революции 1917 г. государственное православие сравнительно легко было заменено на коммунистическую религию. Но о религиозной сущности коммунизма писали еще современники тех событий. Например, Н. Бердяев отмечал, что "коммунизм… сам хочет быть религией, идущей на смену христианству, он претендует ответить на религиозные вопросы человеческой души, дать смысл жизни. Коммунизм целостен, он охватывает всю жизнь, он не относится к какой-то социальной области"