— Не так резко, генерал-майор, — на лице Мехлиса я неожиданно увидел подобие улыбки, — На самом деле я искал вас совсем по другому поводу. На мое имя поступила телеграмма из Москвы. Привезенные воздушными разведчиками снимки оказались очень качественными. Я бы даже сказал, на удивление качественными для тех условий, в которых они были сделаны. С результатами утреннего боя нам еще предстоит разобраться, но с успешным уничтожением немецкого сверхтяжелого орудия я могу вас искренне поздравить уже сейчас. И можете не сомневаться, в Главном политуправлении найдут достойное применение сделанным вами фотографиям.
Эшелоны со спецбоеприпасами прибыли в Новороссийск на следующее утро. Железнодорожники, похоже, совершили изрядный логистический подвиг, сократив срок доставки более чем на сутки. Впрочем, скорее всего это было достигнуто беспощадным разгоном с пути всех остальных грузов, как гражданских, так и военных. Как бы то ни было, крылатые ракеты и снаряды объемного взрыва для 305-миллиметровых орудий, наконец-то, оказались в моем распоряжении.
Вице-адмирал Октябрьский, прилетевший из Севастополя разбираться, в каком состоянии оказался флот после массированной атаки вражеской авиации, бросал на меня крайне неодобрительные взгляды, но от открытой критики воздерживался. Поначалу гибель двух кораблей и повреждения, полученные линкором и крейсером, воспринимались Мехлисом и командованием Крымского фронта, как большая военная неудача и провал операции, однако, как только стал понятен размер нанесенного противнику ущерба, их мнение изменилось.
Показания восьмидесяти двух выловленных из моря немецких летчиков однозначно подтверждали мои слова об уничтожении более чем двух с половиной сотен самолетов противника, а захваченные вчерашней ночью пленные из двадцать второй танковой дивизии утверждали, что огонь кораблей Черноморского флота нанес их соединению серьезные потери.
Кроме того, обстановка на фронте изменилась коренным образом. Немцы отошли на исходные позиции, с которых начинали наступление, практически без боя сняв блокаду Феодосии. Самолеты Рихтгофена появлялись в небе крайне нерегулярно, причем в основном это были небольшие группы «мессершмиттов», пытавшиеся помешать ударам советской авиации по опорным пунктам и колоннам снабжения немецких дивизий.
Москва довольно долго молчала. Там, видимо, тоже собирали информацию и проверяли полученные сведения, но в итоге все же прислали поздравление с успешно проведенной операцией. Конечно, два ушедших на дно боевых корабля и триста погибших моряков стали для Черноморского флота ощутимыми потерями, но руководство страны посчитало их полностью оправданными с точки зрения военной целесообразности и достигнутых результатов.