Были, разумеется, и другие епитимьи и наставления, обо всём не скажешь...
Меня поразило тогда и поражает сейчас, с каким спокойствием, любовью, милующей радостью принял батюшка мою исповедь. А ведь его христианской и монашеской душе больно слушать такое-то! Но в отличие от мира, лежащего во зле, батюшка принял меня по-доброму, как будто просто пришло время вновь осуществиться в жизни притче о блудном сыне и милостивом отце.
+ + +
На следующую ночь мы опять отправились к старцу на службу. Я и раньше очень любил эту ночную дорогу в храм, по берегу моря, иногда при свете луны, а иногда в кромешной тьме. Сейчас каждый шаг мне казался шагом на пути ко спасению.
Фонарик выхватывал белые прибрежные камни, по которым мы ступали. Вспоминались строки Священного Писания: «...и дам ему белый камень и на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает» (Откр. 2, 17).
На сей раз в конце исповеди отец Рафаил открыл мне тайну спасения. Он сказал: «Я тебе открою тайну пути спасения. Каждый день говори: даруй мне, Господи, Твоё смиренномудрие».
Как это удивительно, светло, мудро и просто.
+ + +
Старец давно звал меня в пустыню. А сейчас, когда Сам Господь привёл сюда через обстоятельства жизни, отец Рафаил тем более благословил пустынножительное покаяние.
Ещё в послушничестве всем чадам отца Рафаила как-то естественно прививается любовь к молитве Иисусовой и пустынножительству. Не был исключением и я. Мечтал когда-то о пустыннической жизни. С годами стал думать, что со мной никогда этого не случится. Потом вообще над собой как над христианином поставил могильный крест. Думал — конец. И вдруг! Путь возрождения открылся. И сразу дали пустыню. А с пустынническими горькими слезами — такую белую манну духовных покаянных прозрений, такую живую Иисусову молитву.
Тогда я не знал, на какой срок дана пустыня, но знал, что сладость её не забыть. Понял, что покаянная молитва Иисусова — чудо, дар, тайна Божия. Понял, что жемчужина благодати, которая была когда-то дана и давно потерялась (хотя, потеряв, я не искал её), возвращена мне Спасителем. Всё вернулось сторицей, а главное — вера, смысл жизни и путь живого Богообщения.
+ + +
Неожиданно на Афоне события стали развиваться настолько не в мою пользу, что в любой момент, я мог вынужденно покинуть Святую Гору.
В тёмном, подавленном состоянии духа я бродил по прибрежным скалам и чуть было не сорвался с одной из них. В этот момент почувствовал близкое присутствие злой силы. «Загнать жертву и уничтожить её» — события разворачивались по всем правилам демонической охоты...