Во время ночной молитвы я прогулялся с чётками по освящённой лунным светом дороге по ущелью до моря. Место плоское. Осенило, что привык двигаться по вертикали и теперь чего-то не хватает.
Местность впечатляет. Если идти от моря вглубь ущелья, то замечаешь, что ущелье похоже на каменную пустыню, где Спаситель проводил сорокодневный пост.
+ + +
Батюшка сказал, чтобы я пришёл к нему в келью на исповедь в восемь утра. Я проснулся, но не решился идти к старцу в указанное время (вот непослушание!), потому что думал, он ещё отдыхает после ночной молитвы, мол, подожду, пока он сам выйдет. Наконец, около девяти утра, старец прислал за мной брата; оказалось, что он меня ждёт с восьми, как и говорил.
Вид отца Рафаила свидетельствовал, что он ещё не восстановил физические силы после ночной молитвы и принуждает себя бодрствовать. Мне, конечно, было приятно, что духовный отец про меня помнил и ждал.
Когда он читал молитвы перед исповедью в обитой деревом и сплошь увешенной иконами келье, тёплой от жарко натопленной печки, то я вспомнил наши исповеди в его почти такой же келье на Валааме в скиту Всех святых. Сердце, как воск, тает, от этих благодатных воспоминаний...
И вот исповедь! Долгожданная духовная баня и радость очищения. Исповедовался два часа. И поплакал, и порадовался...
Понимаю, что не случайно отец Рафаил поведал мне на этот раз про свои искушения в юности. Это скорбь о собственном физическом убожестве, о поиске смысла жизни и о приходе к Богу через страдания из-за своей неполноценности. Такой ропот у него периодически повторялся.
Вот чем поделился батюшка: «Однажды я умирал и со скорбью и ропотом сказал пред иконой Господа: «Почему Ты меня таким сделал?!» Потом я каялся. Сейчас исповедую благость и любовь Божию. Понимаю, что всё, что Господь сделал, было по Его любви, было ко благу. Мне многое открылось через мою физическую немощь, я стал жить жизнью будущего века.
Ведь в Царствии Небесном не будет увечных: кто с горбом — будет без горба, кто без руки — будет с рукой и так далее. Этим я утешаюсь.
Молодым послушником я одно время сильно унывал и испытывал маловерие. Вставал в пять утра на полунощницу, чумной, идти неохота, братия задаёт вопросы, я не понимаю, что отвечать. В храме немного в себя приду. Однажды я сказал одной чтимой монахине: «Матушка, помолитесь, у меня слабая вера». А она: «Да что ты! У тебя будет очень сильная вера». И я чувствую, что Господь меня в жизни укрепляет».
До меня стало доходить, какие же всежизненные физические и психологические страдания, связанные с его внешним убожеством, перенёс этот человек...