— За самовольство объявляю тебе, Бутурин, выговор в приказе. Бульдозеры вернуть на Тополиный. Попробуешь еще раз самовольничать, отправлю в горные мастера.
— Позвольте, Петр Савельевич, — недовольным тоном заговорил Горшков, — есть же.».
— Не позволю! Никому не позволю командовать прииском, пока я здесь директором!
— Партийный орган признал необходимым…
— В каком уставе, товарищ уполномоченный, записано, что райком имеет право расставлять технику на предприятии за директора? — отрезал Жарченко и, не дождавшись ответа от онемевшего уполномоченного, направился к бульдозеристам, которые окучивали пески. Неожиданно остановился, ковырнул сапогом камень, поднял его.
— Богато живешь, такие самородки ногами топчешь.
— Ух и глазища у вас, Петр Савельевич! Сколько раз проходил тут, — удивился Бутурин, который нерешительно плелся сзади.
— Держи. Мой вклад в твою суточную добычу золота. Часто попадают?
— Бульдозер на прошлой неделе лопатой располосовал самородок граммов на пятьсот.
— Кто таков? — Жарченко показал на парня, выскочившего из кабины бульдозера и торопливо шмыгнувшего за ближайший отвал.
— Из старателей, Гончаренко. Что-то он сюда зачастил. Опять, должно быть, обрабатывал кого-то из наших. В артель сманивает.
К удивлению Бутурина, директор наотрез отказался от обеда. Кивнул на запечатанную бутылку:
— Ты же спиртом начнешь накачивать. Газет, что ли, не читаешь? Указ о борьбе с пьянством выполнять-то думаешь?
— Дак начальство тон задает. Цепная реакция.
— Осмелел, горняк. Уже- и на директора замахиваешься.
— Вы-то — полбеды. Вот когда Тарков объявляется…
— Ша! Замолчи об этом. Давай мне самосвал. На Осенний проскочу.
— Зачем? Там же тайга нетронутая. Или золото учуяли?
«Действительно, зачем? — мысленно повторил Жарченко. — Как зачем? — тут же оборвал себя, — Надо все-таки разобраться с глубинным золотом». Он понимал, что это был повод поехать именно туда, где сейчас находилась Таня. Но не хотел даже себе признаться в этом.
— Положи мне в портфель пожевать, что есть под рукой. Через увал проберусь на самосвале?
— Пролаз там есть. Лес для рудостойки возим с Тополиного.
— Ладно, попробую. А ты позвони на прииск главному, Пусть высылает мой лимузин прямо к устью речки, Там землянка рыбаков есть.
Таня услышала непонятный гул, доносившийся из-за ближайшей сопки. Наконец между обгоревших в прошлогоднем пожаре лиственниц мелькнула автомашина. Дверца широко распахнулась, ив кусты выпрыгнул Жарченко.
— Крути назад! — крикнул он шоферу и махнул рукой.
К удивлению Тани, ожидавшей продолжения неприятного разговора о самовольно проводимой здесь разведке, Жарченко все время молчал, пока обходил линию. Лишь около крайнего шурфа остановился, заглянул в глубокую яму.