– Представьте свою шайку поименно.
Довгило кивнул кучеру, и тот стал тыкать пальцем и называть. Корж записывал в тетрадь и иногда комментировал:
– Охрим Кишешник? Знакомая нам фигура, давно ему место в цинтовке[48] греют. Никита Махов? За ним два вооруженных грабежа. Модест Лагерный того же поля ягода.
Шестерых «конвойцев» увели, а обыск продолжился. Лыков с Пришельцевым обшарили комнаты хозяина. На полках вместо книг у него стояли дорогие альбомы с фотографиями и гравюрами. Статский советник листнул их: так и есть! Доктор Штрац, «Красота женского тела». Венское издание, на мелованной бумаге, с иллюстрациями Ангерера. Сто тридцать картинок, одна разухабистее другой. «Физический мир женщины» с такими же откровенными фотографиями. «Физиология любви. Сто приключений Казановы (для взрослых)». Все эти издания в России были запрещены как порнографические и ввозились в страну контрабандой. Больших денег стоят…
Еще сыщики нашли обширную переписку Довгило с частными банками Амстердама «Холландише Гранд Кредитбанк» и «Фольксбанк». Пришельцев едва не пропустил улику: перебрал конверты и отложил. Лыков приказал коллежскому асессору арестовать переписку.
– Зачем? – удивился тот.
– А вы не знаете? Эти два учреждения суть не банки, они так только называются для маскировки. А продавцы запрещенных в России лотерей. И тот и другой рассылают посредникам свои билеты ящиками. Мы должны обнаружить их в немалых количествах.
Статский советник оказался прав: в гостиной, в диване, нашли восемь тысяч билетов и таблицы выигрышей к ним.
Все это были еще цветочки. Ближе к утру сыщики отыскали на чердаке под застрехой тайник. В нем лежали бухгалтерские записи и пачка четвертных билетов выпуска 1909 года с одним и тем же номером: 489902, серия «ИК». Сыщики внимательно изучили билеты с лупой в руках. Не подкопаешься, совсем как настоящие! Александр Петрович очень обрадовался находке:
– Давно я подозреваю на Кавказе хорошую мастерскую по фабрикации фальшивок. Даже знаю, где она – в Армавире. Осведомитель «Евстафий» бьется, бьется, никак не может близко подобраться. Ну, Довгило, ты мне все расскажешь. Это уже не арестантские роты, а каторга!
К семи утра и сыщики, и арестованные стали зевать. Но надо было ковать железо, пока горячо. Довгило с Шепелем доставили в тюрьму и сняли с них первый допрос. На всякий случай двоюродных братьев разделили. Лыков пытал темир-хан-шуринца, а Пришельцев его кучера.
– Расскажите мне вот об этом, – статский советник выложил перед мыловаром несколько двадцатипятирублевок. Тот переменился в лице.