Я вздохнула и попыталась встать. Перемыть гору посуды, что возвышалась возле мойки — задача, сравнимая с покорением дамбы, но деваться мне было некуда. И вот когда я в тишине, полная решимости умереть, но сделать миски и плошки чистыми, похромала к мойке, Марлен удивила меня.
— Давай я перемою.
Я изумилась: с виду эта девушка была сущей белоручкой…
— Да не смотри на меня так. Что я, зверь, что ли, знаю, какой тебя сюда принесли. Весь дом в курсе. Просто с бабулей Фло… она порою чересчур строга бывает, хотя и справедливая.
Из всего сказанного я уцепилась лишь за «бабулю».
— Она и тебе бабушка? — изумилась я.
Блондинка хохотнула:
— Да она тут всем бабушка, ба, бабуля. Всему дому. Она — его негласная хозяйка. Четыре этажа — вот ее царство, в котором слово Фло — закон. А эта кухня — своего рода кабинет, куда пускают избранных.
— А Тим и Том, они же называли ее… — я не договорила, как Марлен серьезным тоном перебила.
— Близнецы? Да Фло для них больше, чем бабка, она для них почти что мать. Стала такой, когда родная подкинула их, новорожденных, на порог этого дома.
Она рассказывала и ловко споласкивала в медном тазу миски. Лишь изредка дергая плечиком, с которого то и дело соскальзывала бретелька.
Как оказалось, этот дом, что был построен почти век назад как общежитие для рабочих, со времен своего рождения изрядно изменился. И дело не в том, что он сел так, что подоконник первого этажа стал вровень с землёй, а крыша прогнула козырек не хуже, чем кошка спину. Изменились жильцы. Удалые дебоширы — рабочие постарели, обзавелись семьями, родили детей. Те в свою очередь разъехались в погоне за звонкой монетой. Кто-то остался тут и пошел на те же верфи, что и отцы… В один из дней пришла под эту крышу и Фло. Тогда еще не старуха, а молодая женщина с уже выбеленными сединой волосами… Одна была одна, но сумела пустить здесь корни. И дом принял ее. У редкого дома есть свой дух. Даже аристократы за большие деньги не могут купить его для своих особняков, а у этой развалюхи оказалось, что он был.
Все, кто поселялся тут, величали ее кто бабушкой, кто теткой: кому что ближе. Но каждый признавал ее власть.
— А почему ты тогда так себя с ней…
— Вела? — подсказала Марлен, ловко орудуя тряпкой. — А это у меня привычка… В кабаре надо быть капризной и немного вздорной. Набивать себе цену. А то будут думать, что ты — безотказная и на тебе всегда можно выехать… А тут, приду и забуду, что я уже не на работе. Вот по привычке, бывает, и вздорим с Фло.
Тут в дверь заглянул бородатый мужик, увидел Марлен в комбинации, одобрительно хмыкнул и, пошарив взглядом по кухне, спросил: