Под насмешливым взором девицы стушевалась. Захотелось ответить колкостью, но язык словно прилип к небу, а в голове, как назло, не было ни единой мысли, кроме как: «Не стоит дерзить перед теми, кто дал тебе кров». Зато старуха Фло рефлексией не страдала и назидательно произнесла:
— Ничего страшного, когда над тобой смеются, главное, чтобы не плакали, — а потом с нажимом добавила: — Правда ведь, Марлен?
Блондинка отчего-то потупила взор и поправила бретельку комбинации.
— А ты чего встала столбом? — это уже старушня обратилась исключительно ко мне. — Живо за стол завтракать. Все уже в доки ушли, одни вы, бездельницы, — тут она еще раз зорко глянула на Марлен, — прохлаждаетесь.
— Мне в кабаре раньше полудня и не надо. Репетиции никто в такую рань не назначает, — блондинка напоказ зевнула.
— Репетиция у нее, вишь ли! — фыркнула Фло. — А у меня рынок!
А после старушня загремела крышками. Садилась я с такой же черепашьей скоростью, что и одевалась, и опустилась на табурет ровно тогда, когда передо мною поставили тарелку с кашей. Горячий разварившийся овес в иные времена отбил бы у меня всякий зародыш аппетита (к слову последним я страдала крайне редко), но сейчас я поняла, что лучшая приправа к любому блюду — это голод. Мой желудок согласился с этой умной мыслью и поддержал ее руладой, а рот и вовсе наполнился слюной.
Каша оказалась сытной и вкусной. Я сама не заметила, как выскребла ее до донца. Да и много ли ее там было?
— Больше не дам, — ответила на незаданный вопрос Фло. — Тебе много сразу нельзя: кишки от счастья ополоумят, да и свернутся узлом.
Марлен, наблюдавшая за нами, хмыкнула. Она успела пригубить чаю и сейчас сидела и полировала ногти.
— А ты не хмыкай, вертихвостка. У меня и для тебя работа найдется, пока я на рынок хожу. Вон, примус не чищенный стоит.
Марлен скривилась, словно отхлебнула из бокала уксуса на светском приеме, когда прозвучал тост за здравие монарха. Такой глоток и выплюнуть нельзя, и проглотить сил нету.
— А ты пока посуду помой, — это уже старушня обратилась ко мне.
Фло словно не сомневалась, что все, сказанное ею, будет исполнено в точности. Она повернулась к нам спиной и, подхватив корзину, зашаркала к двери. Когда Фло выходила, я увидела, что за ней — длиннющий коридор, по обе стороны которого — двери, двери и еще раз двери.
Старуха ушла, а мы остались с блондиночкой тет-а-тет. Пауза затягивалась, осенняя толстая муха под потолком жужжала, давя на нервы, а Марлен зябко передёргивала плечами в своей не самой дорогой комбинации из искусственного шелка.