Когда передо мной ловец поставил тарелку с салатом и омлет с жареным беконом, положил ломоть свежей булки, я подумала: может, и не такая он сволочь? Нет, конечно, он гад еще тот, но все же пару очков себе этот паразит заработал. И тут же их аннулировал фразой:
— Ешь, а то перед серьезным разговором стоит подкрепиться.
— Каким? — тут же уточнила я.
— Сначала поешь. И я заодно с тобою.
Больше размениваться на разговоры он не стал, а начал споро орудовать ложкой. Я искоса глянула на Тэда. Он ел не как аристократ, чуть пробуя вкус на кончике столового прибора, как это делал Грэг. Не как простолюдин, чавкая и загребая сколько влезет в ложку. Скорее, как выходец среднего сословия, имеющий представление о манерах, но не о тонкостях этикета.
Я же, подумав, что бы на это сказала моя бонна, взяла ложку и принялась за еду. Как и Тэд, минуя тонкости аристократического застолья. Спустя десяток минут тарелки были пусты, а у некоторых — и вылизаны. Бариста смотрела на нас с укором: дескать, мою миску даже мыть не нужно, не то, что у вас, лентяев.
Ловец обхватил руками кружку и внимательно посмотрел на меня.
— Ты леди, — это я уже понял: слишком прямые и спина, и взгляд. Но я хочу знать о тебе больше этого мизерного факта. Я хочу знать о тебе все, — сказал, как выстрелил. В упор, без шансов на побег и спасенье.
Я была ошеломлена. Не только таким прямым признанием, но и тем, как он буднично бросил это: «Ты леди». Но все же нашла в себе силы спросить:
— Зачем? — признаться, думала, что его интересует слегка другая плоскость наших отношений, но никак не информационно-познавательная.
— Якоря тем крепче, чем о них больше знает ловец. Потому меня интересует все, от того, что тебя раздражает, до имени плюшевого мишки, которого ты прижимала по ночам.
Он пригубил напиток, который обжигал мои пальцы даже через чашку, и добавил:
— Зря не пьешь. Хороший чай. Самое то, чтобы не разболеться.
Его будничный тон, чуть заботливое «не разболеться».. я отмерла, пригубила напиток, оказавшийся на удивление нежным и летним, и уточнила:
— Что за якорь?
Тэд вздохнул, опустил взгляд вниз и задумчиво начал:
— Знаешь, я дурак. Понимаю, что прощения просить не имеет особого смысла, поскольку все равно не простишь. Но вместо извинений буду просто честным. Якорь — это…
Он рассказывал, не торопясь, о сумасшествии, о якорях и лабиринте, а я не перебивала.
Да, услышанное меня удивило, но желания если не забыть, то хотя бы изменить отношение к поступкам Тэда не возникло. В памяти были свежи наши прошлые встречи, а в душе тлели угли ярости.