— Сильна, старая тварь! — словно выплюнул он, поднимаясь с холодной земли.
— Кто это был? И про какого брата она говорила? — робко спросила я, даже не надеясь на ответ. Но Мур Алларк ответил.
— Это была моя родственница… Можно сказать даже, что сестра. Мойра. Еще одно ее имя — Атропа, что значит неотвратимая. Она перерезает человеческие судьбы… Ей многое известно. Но порой мне кажется, что она глупа и зла. Особенно, когда дело доходит нас с братом. Она всегда благоволила ему! — сообщил ректор Алларк.
— А кто Ваш брат?
— Гипнос, будь он проклят! Даже солнце не взирает на него… Повадился сюда приходить, к Мойре. Любит реку Лету. Особенно ее воды. Потому что лишь он вольно может купаться в них. Даже жилище себе на земле выбрал близ родника, отходящего от этой реки…
— А что за девушку имела ввиду Атропа? — не удержалась я.
И зря. Ректор Алларк тут же утратил всю разговорчивость. Усмехнулся, коснулся рукой моей щеки, поправив выбившуюся прядь волос.
— Это тебе еще рано знать, малышка. Пойдем, — он потянул меня за руку дальше, к выходу из деревни. — Здесь нам больше нечего делать.
— А ночевать? Мы же так ничего не поели! — пожаловалась я.
Ректор улыбнулся.
— Не думал, что у меня такая прожорливая студентка!
А я обиделась. Мы тем временем быстрым шагом удалялись в степь. Ту самую, которая простиралась за Летой. Степь забвения. Здесь было много тумана. Чем дальше мы шли, тем больше он сгущался, нагоняя на меня страх и ужас. Но ректору Алларку, казалось, было все нипочем.
— Разве Смерть может бояться? — усмехнулся мужчина.
— Я не смерть! — запротестовала я, но ректор Алларк покачал головой.
— Самая настоящая…
Едва мы миновали степь, как показались высокие горы. Я видела, как их вершины уходят под самые темные своды неба, массивные, тяжелые, грозные.
— Что это за горы? — вновь разыгралось во мне любопытство.
— Горы Сизифа, — ответил Алларк. — Названы в честь хитреца, попытавшегося обмануть смерть. Ужасный человек, насильник и обманщик. Думаю, ты с ним еще познакомишься.
— У него получилось?
— Что?
— Обмануть смерть?
Губы ректора Алларка искривила горькая усмешка. Ему было неприятно вспоминать. Но он все равно рассказывал.
— Я несколько лет пробыл у него в заточении. Сизиф был поистине хитер! И ужасен даже для смерти.