Один из биографов О. Ю. Шмидта так характеризует его роль в этих событиях:
«В челюскинской эпопее вся его человеческая сущность проявилась особенно ярко. Шмидт ненавидел бездействие. Человек неуемной энергии, он всегда был готов к активному отпору — стихии ли, человеческой ли косности. Он всегда предпочитал не ждать помощи со стороны, а находить выход самому, надеясь на свои силы… Его стиль мышления, его стиль жизни: удивительное единство тончайшего аналитического расчета с не знающим границ благородством, душевной широтой. И принятое решение… привело к созданию неизвестного прежде в истории поселения людей в арктической пустыне, которое в газетах всех стран мира в те дни именовалось «лагерем Шмидта», а иногда более возвышенно — «большевистской республикой во льдах»… Шмидт был всегда центром притяжения. Люди стремились к общению с ним, но волей-неволей шире, активнее, глубже, душевней общались друг с другом…»[12].
Именно челюскинская эпопея дала О. Ю. Шмидту неотразимые аргументы для разработки проекта воздушной экспедиции в районе Северного полюса и организации там научной станции на дрейфующем льду.
Вот таков был этот человек — ученый, государственный деятель, коммунист, — кому партия и правительство доверили организовать и возглавить столь важное для престижа советского народа мероприятие, успешное осуществление которого должно было внести не только коренной перелом в пути и методы изучения Северного Ледовитого океана, но и прославить нашу Родину новыми подвигами советских полярников.
Вполне естественно, что составление программы исследований будущей научной станции Шмидт проводил в тесном взаимодействии с П. П. Ширшовым и Е. К. Федоровым и ведущими учеными Арктического института, в первую очередь с В. Ю. Визе и Р. Л. Самойловичем. Кстати, о самом В. Ю. Визе.
По первоначальному плану намечалось высадить на льдину не четырех, а пять человек, и этим пятым должен был быть профессор Визе. И программа научных работ строилась исходя из наличия на льдине трех ученых. Но на одном из этапов подготовки экспедиции кандидатура Визе отпала: он страдал заболеванием сердца, и врачи категорически запретили ему быть участником этого тяжелого и опасного предприятия. Намеченную научную программу решили не менять, и поэтому на Ширшова и Федорова легла дополнительная нагрузка. Они занимались не только разработкой программы, но готовили приборы и научное оборудование, реактивы и полевые журналы — словом, все, что должно было обеспечить непрерывность наблюдений по обширной программе исследований за многомесячный период дрейфа станции. В результате длительных и тщательных обсуждений Ширшова и Федорова со Шмидтом, Самойловичем и Визе и другими учеными Арктического института, исходя из реальных возможностей, была выработана следующая программа работ станции: