Они сидели на полу друг напротив друга в душной каморке технического отсека. Зеленый мигающий свет едва выхватывал из темноты профиль Лу. Никита привалился к стене и клевал носом, но голодные спазмы в желудке не давали ему уснуть. Он вздрагивал, вытирал со лба и висков липкий пот, менял позу и опять погружался в полудрему.
Перед его глазами плыли неясные образы прежней, размеренной, понятной реальности, так внезапно соскользнувшей в прошлое. Ник всегда знал, чего хочет и к чему стремится. Он планировал далеко вперед, и планы его обычно осуществлялись. Он редко колебался и всегда был спокоен. Валю это нервировало. Та сомневалась в каждом сделанном шаге, в каждом вздохе. Получив желаемое, она тут же забывала о том, к чему стремилась. На горизонте ее сознания уже маячила новая безумная идея, требующая немедленного воплощения. Ник потакал ее капризам, понимая, что сам он скучен, как стоячая вода. Валя, с ее беспорядком в мыслях и поступках, вносила в жизнь то необходимое разнообразие, которого природа в нем самом не предусмотрела. Вали не стало, и жизнь, казалось, остановилась навсегда. Но на деле, она всего лишь притормозила перед крутым виражом, чтобы в безумной пляске пуститься навстречу чему-то, что и вообразить невозможно.
Ник улыбнулся своим мыслям. Ему так хотелось рассказать Вале об этой странной девчонке с синим «ёжиком» на голове, которая каждую секунду подвергала его жизнь смертельной опасности и изменила его.
«Вот бы она увидела меня в этой нелепой шапке, — думал он, — протискивающегося в трубу мусоропровода, ворующего вещи в супермаркете, едущего зайцем в гиперлупе … Когда в последний раз я выезжал за пределы своего City, если только не навестить мать? Да я даже в соседних округах ни разу не был.
Валя, наверное, я бы понравился тебе таким. Может быть, ты бы даже ревновала и впервые поняла, каково было мне осознавать свою ущербность рядом с тобой. Кажется, теперь я тебя достоин…»
Никита вдруг понял, что Валя была права. По-настоящему его занимали лишь гробы. Он не замечал мира вокруг, разговаривал с мертвыми вместо того, чтобы интересоваться, чем живут люди, у которых горят глаза и бьются сердца. Да что там, он не удосужился узнать, чего на самом деле хочет любимая женщина — самый близкий, самый родной человек. Он не слышал, и не слушал, не пытался прислушаться! Подготовил уютную клетку, рассчитал и запланировал будущее, не понимая, насколько противен Вале и сам он, и все, что его окружало. А ребенок? Хотел ли он ребенка на самом деле? Или всего лишь стремился купить себе женщину?