— Банджо! — позвала Марва. — Банджо!
Ночь не отозвалась ни звуком, ни движением. Феррон решительно не знал, что предпринять, и поэтому спросил:
— Как ты думаешь, что делать?
Марва всматривалась в жаркую темноту, отделявшую их от реки. Серебряная луна пыталась подняться, но запуталась в верхних ветвях высокой раскидистой сосны.
' — Я не знаю, — ответила она. — Если здесь кто-то прячется с вин- тЪвкой, то было бы глупо зажигать другую лампу или пытаться искать дядю Мэтта.
— Здесь уже никого нет, — сказал Феррон.
— Откуда ты знаешь?
— Я слышал, как он уехал.
— Тогда давай позвоним шерифу. Это его работа — расследовать происшествия.
Феррон покачал головой.
— Нет. Утром я понял: чем меньше буду связываться с местными властями, тем лучше.
Он вернулся к старому дому. В потемках Эд нащупал ручку двери.
— Найди фонарь, я посмотрю в летнем доме и пройду вниз к реке.
— И оставишь меня здесь одну?
— Нет. Ты пойдешь со мной.
Он щелкнул зажигалкой, и колеблющийся свет осветил кухню, а затем и чулан. Фонарь был такой же древний, как и лампа: закопченное стекло, неотрегулированный фитиль, отсутствовал керосин в резервуаре, но слабенький огонек все-таки загорелся.
— Его хватит всего на несколько минут, — сказала Марва. — Где же дядя Мэтт держит керосин? Кажется, где-то снаружи, под навесом, должна быть жестянка с керосином.
Под навесом, поросшим виноградом, стояла пятигаллонная жестянка из-под керосина, но она оказалась пуста.
Феррон еще больше опустил фитиль фонаря.
— Придется идти с этим.
Летний домик находился в ста ярдах от заднего крыльца на территории, которая была когда-то садом. Окружавший его металлический заборчик весь проржавел. Дверь дома висела на одной петле. Батарея пустых бутылок из-под виски на столе и кипа старых журналов и газет рядом с шезлонгом красного дерева свидетельствовали: домом пользовались, но в настоящий момент он был так же пуст, как и жестянка из-под керосина.
Феррон вернулся назад, на дорожку, которая вела к реке.
— Ты сказала, что дядя не мог ходить без палки?
— Не мог.
— Ранен на войне?
— Нет. Однажды он напился сильнее обычного — и поехал покататься на машине, да угодил в кювет.
— Похоже, он интересная личность.
— Это так.
«Если он еще жив», — подумал Феррон про себя. Все это не нравилось ему. Старый человек и восемнадцать тысяч долларов исчезли. Трость валяется на кухне, ее серебряный набалдашник в крови. Вероятно, тростью нанесли кому-то сильный удар.
Здесь был о. множество комаров. Их звон почти заглушал кваканье лягушек и стрекот цикад. Марва терпела-терпела и наконец прошептала: