— Два семилистника назад, по-моему.
— Что вы там делали?
— Хозяин сказал, что надо проведать одного хорошего человека. Но дом сгорел… он уже не белый, мастер.
Шавой тяжело усмехнулся последнему заявлению мальчишки.
— А еще хозяин сказал, что с этим хорошим человеком случилось несчастье. Он очень расстроился, увидев, что дом сгорел. «Они выжгли не только его глаза.» — прошептал тогда хозяин, но я услышал. Боже, он говорил про вас?
— Да. Это был мой дом, — сказал оружейник. — Вы заходили внутрь?
— Нет. Темнело, мы боялись, что скоро появятся Псы.
— Что-то должно уцелеть. Возможно, они не вскрыли железный шкаф. Послушай.
— Да, мастер!
— Не кричи. Ты снова сходишь к дому и кое-что поищешь.
— Хозяин не отпустит меня.
— Отпустит. Позови его.
— Хорошо.
— Эй! Мальчишка!
Оклик застал Доместико где-то в дверях.
— Да?
— Где твоя семья?
Теперь долго молчал мальчик. Шумно дышал через нос.
— Я остался один, мастер Шавой. Один на белом свете.
И Доместико ушел. Шлепанье кожаных подошв постепенно стихло.
Шавой лег, сжимая в кулаке повязку.
— На белом свете… — повторил он. — Белом… все лучше темной бездны, малыш…
И он залился нервным дробленым смехом.
Доместико отдали в распоряжение Шавоя. Теперь еду и смоченные настоями повязки приносил мальчик. Не зная, о чем общаться со слугой-сиротой, тем не менее, Шавой умудрялся проговорить с мальчиком несколько часов кряду. Лишенный видимого мира, он взахлеб пил его звуки.
Несколько раз он посылал мальчика на улицу Ремесленников. Туда, где когда-то стоял его дом и мастерские, в которых он трудился.
Словно посылал в прошлое.
Со второго раза мальчику удалось найти железный шкаф и вскрыть защитные механизмы — Шавой потратил не один час, объясняя, что требовалось сделать: сначала надавить на большой рычажок, откинуть носок стопора, удерживая подпружиненный цилиндр, четыре раза провернуть по часовой стрелке… Иногда было трудно подобрать нужные слова, натыкаясь на рифы скудного словарного запаса паренька.
Но Доместико справился. Каждый раз по возвращению от него пахло гарью, а старуха постоянно кричала, чтобы он брал тряпку и принимался за изгаженные сажей полы.
Шавой требовал внимания к деталям, и — судя по докладам Доместико, — шкаф не пытались взломать: ни царапин, ни вмятин. Обожженный кусок металла. Сбережения Шавоя не тронули. Трясущийся Доместико (он боялся, что его ограбят по пути назад) принес в комнату мастера набитый монетами тряпичный сверток. Трактирщик взял только половину предложенных денег.
Мальчик притащил еще несколько железяк, найденных в выгоревших мастерских — практически бесполезный лом. Заготовки для клинков, детали пистолетных замков. Одно устройство Шавой узнал сразу (пальцы помнили свое детище) и приказал мальчику начистить его, а потом под чутким руководством подремонтировать и закрепить на руке Шавоя.