— Вам ведь все равно — чекист перед вами или негодяй, для вас я прежде всего и только — еврей. Ну так вот, я хочу, чтобы вы поняли на берегу: вы служите нам, дабы спасти семейство. А я служу русскому народу, чтобы он боле не впал в рабство!
— Вы уверены, что русскому? — не выдержал Баскаков, и Юровский расхохотался:
— А что я вам говорил? Ну и то-то… Перейдем к делу…
Объяснил, что войска чехословаков и Войцеховского, то бишь — сибирцы, приближаются со скоростью курьерского поезда. Возможно, они подойдут к городу уже через неделю. Сил и средств для обороны нет, и это значит играем отступление. А Романовы? Москва разделилась. Сам (понятно было, что имеет в виду Дзержинского) желает спасти и обменять на параграфы Брестского мира. Это и неплохо бы, но здесь, на Урале, уж так взыграло народное сердце ненавистью, что официального спасения никто не поймет. Во всяком случае лично Николай будет расстрелян так на так. В связи с этим требуется, чтобы господа офицеры Баскаков и Острожский собрали всех сочувствующих — Авдеева там, Ильюхина, ну — кто там еще? Зоя из Москвы и так далее, и в известной точке известного маршрута…
Здесь перебил Острожский:
— Если я правильно понял, вы повезете семью — кроме Николая Александровича, это я понял, — только вам известным путем и вы желаете, чтобы мы обождали ваш маршрут в договоренном месте и сопроводили, дабы не было эксцессов?
— Так точно, господин лейтенант. Вы сформулировали — признаю это лучше меня. Если мы договорились — уходите по одному. О дне и часе я уведомлю…
Подавленно молчали. Баскаков курил, Острожский нервно теребил усы и напряженным взглядом оглядывал комнату. Явочная квартира Кудлякова была ему незнакома.
— Как это понимать? — спросил Авдеев. — Я, товарищи, то есть господа хорошие, в ваших мудростях не силен. Мы — заводские.
— А так и понимать, — зло произнес Кудляков, — что Яков задумал пакость. Ему надобно собрать нас всех в одном месте, в один час и приказать нам долго жить!
— Неувязочка… — улыбнулся Ильюхин. — Приказать долго жить должны мы, а не он.
— Я в другом смысле, — нервно огрызнулся Кудляков. — Что будем делать?
— Можно, скажем, слинять, — начал Авдеев не слишком уверенно, — а когда потребуется — подключиться, а?
— Как только мы «слиняем» — семье конец! — крикнул Баскаков.
— Значит, будем ждать приказа и уверенно согласимся его выполнить. И когда Юровский распорядится — лица у нас у всех должны быть ангельские и влюбленные. В него, Юровского, — Ильюхин провел рукой по щеке, а она вдруг стала мокрой.
— Может, в расход Якова Михайловича? — неуверенно произнес Авдеев.