Я сдернула с шеи амулет в виде звериного (или надо сказать – Звериного?) когтя, намеренно взяла его правой рукой, где немедленно вспыхнул Знак Неба. Криво усмехнулась и сжала кулак, позволив плюсу ударить по минусу и испепелить его в прах. Точно так же, как позволила минусу наложиться на плюс и помножить его на ноль.
Казалось бы, чего проще?
Правда, в первый миг ладонь мне все-таки обожгло, но это уже мелочи. Потому что теперь статус-кво был полностью восстановлен, и никто не мог сказать, что я отдаю ему предпочтение.
Я ожидала гневных воплей, яростного рыка, звука хлопающих крыльев, когда снова отворачивалась и под гробовое молчание уходила прочь. Однако, что странно, меня даже не окликнули. Видимо, мое хамство дошло до таких пределов, что тут, как говорится, и возразить нечего. Разве что убить на месте?
Но убить как раз нельзя – правила запрещают. Поэтому я совершенно безнаказанно покинула Степь, окинула долгим взглядом торопливо оживающую землю. Убедилась, что препятствий мне никто чинить не будет, и глубоко вздохнула.
– Ур?
Словно только и дожидаясь моего зова, с Серых гор пришел радостный отклик:
«Гайдэ?!»
– Ты мне нужен, Ур, – тихо позвала я, знаком показывая быстро приближающимся братьям, что все в порядке.
«Я уже иду!» – радостно крикнул Серый кот, вихрем слетев с дальних отрогов гор и кинувшись через все Плато нам навстречу. Буквально через минуту он достиг края шарахнувшегося в стороны войска, легко перелетел через тех, кто не успел отступить, метнулся ко мне и, тяжело дыша, вынырнул прямо из воздуха.
«Я здесь, Гайдэ. Что ты хотела?»
Я ненадолго прикрыла глаза, а потом коснулась рукой спящего Лина.
– Домой, Ур. Я просто хочу домой…
В спокойной глубине бескрайних лесов, в самом центре цветущего Харона, на одной из многочисленных, надежно огороженных и тщательно охраняемых полянок, царило шумное веселье. Под низко опустившимися к земле кронами, под необычной листвой и тонкими иглами голубых сосен с громкими криками и веселым визгом каталось три пушистых клубка, в которых сторонний наблюдатель мог бы признать поразительно крупных котят. Двоих черных, практически неотличимых друг от друга, и серого, который имел заметно большие размеры и чаще других оказывался сверху вороха листьев, служивших детенышам мягкой подушкой.
Неподалеку, скрытая тенью великанской сосны, за ними спокойно наблюдала мать – огромная, черная как ночь, кошка, следящая за детьми со снисходительным добродушием. Но в шумную игру она не вмешивалась. Не пыталась останавливать этот гам, словно бы вообще его не слышала. Она не морщилась даже тогда, когда кто-то из азартно визжащей, носящейся по всей округе троицы вдруг срывался с соседней ветки, не успев правильно зацепиться коготками, падал на ее спину и с громкими воплями скатывался вниз, как по горке. А потом снова кидался в шутливый бой, упорно отстаивая свое право на завоевание кучи перепрелых листьев.