Он снимает шнурок с шеи и протягивает мне.
– Это то, что ты отдала мне когда-то.
Видно плохо, и я на ощупь изучаю вещь, еще теплую от его кожи. Вырезанная из дерева, несколько сантиметров длиной. Ладья, и не просто какая-то ладья, но та самая ладья. Моя ладья. Папина. Мои пальцы помнят ее. Я резко втягиваю воздух.
– Ты ее помнишь?
– Кажется, да. Это что-то из моего детства. Но я не понимаю. Зачем я отдала ее тебе?
– Тебя страшно мучили ночные кошмары. Ты сказала, что хотя и не хочешь совсем потерять себя прежнюю, но и хранить эту память больше не можешь. Ты должна отпустить прошлое, забыть его. Оно как-то связано с этой фигуркой. Ты попросила меня избавиться от нее вместо тебя, потому что у тебя не поднималась рука. Но я сохранил ее, Рейн. Сохранил для себя частичку тебя. Той, которой ты была. Может, она поможет тебе вспомнить.
Я в изумлении смотрю на Катрана. Он хранил что-то, принадлежавшее мне, у своего сердца?
– Спасибо. – Я надеваю шнурок на шею, под одежду. Какой-то непонятный трепет охватывает меня от прикосновения фигурки к моей коже.
– Пора, – говорит Катран, но не двигается, и я тоже.
– Береги себя завтра, – шепчу я. – Славной тебе битвы. – В голове звучит эхо слов Нико: «…и славной смерти».
По спине пробегает холодок.
– С нами все будет хорошо, – отзывается Катран. Медленно, неуверенно он протягивает руки. Жестокие руки убийцы; нежные руки, которые утешают и защищают.
Я шагаю к нему, и он привлекает меня к себе. Его сердце неистово бьется в груди.
– Ступай, – говорит он мне в ухо и слегка отталкивает. – И в этот раз постарайся потише.
Я ухожу и через минуту слышу удаляющий звук мотоцикла.
Вернувшись в постель, я крепко сжимаю в руках ладью. Неужели мои руки – тоже руки убийцы? Почему эта ладья так важна? Все, что я знаю о ней, это счастливый сон-воспоминание, в котором я играю в шахматы со своим папой.
Мы бежим. Он держит меня за руку так крепко, словно больше никогда не собирается отпускать. Но ноги слушаются меня плохо, я задыхаюсь. Судорожно хватаю ртом воздух, но его все равно не хватает. Песок скользит под ногами, но я все равно бегу, бегу.
Пока не падаю. Спотыкаюсь, лечу и плашмя растягиваюсь на берегу. Сил не осталось совсем.
– Беги! – Я отталкиваю его, но он поворачивается, обнимает меня.
– Никогда не забывай, – говорит он. – Никогда не забывай, кто ты!
А ужас все ближе. Я слышу его, но не могу заставить себя посмотреть. Он прикрывает меня, но я изворачиваюсь и закрываю его, и глаза мои крепко зажмурены. Я не могу смотреть, не могу.
Какой-то отголосок внутри другого времени, другого места. Полуночные страхи и мягкий голос: давай, Люси, посмотри. Посмотри в лицо тому, что тебя пугает, и оно потеряет свою власть.